Николай Чергинец - Русская красавица

— Ну… Пожалуй.

— А теперь подумайте, что если даже месть не так сладка, как кажется, то какое жестокое разочарование ждет нас при достижении целей, которые сулили счастье и блаженство? Так что повторяю: не старайтесь достичь цели. Кстати, наверное, не случайно Томас Мор назвал тот далекий остров счастья Утопией. Утопия означает Нигде и Ничто… Сигару?

Бойко кивнул, потянулся к коробке с сигарами. Что-то в рассуждениях Профессора было не так. Существовал какой-то изъян, которого Бойко не заметил, пропустил. Нельзя же, в самом деле, отказаться от мечты о «Крепости». Жизнь без цели лишена всякого интереса. Лучше уж в петлю.

— Значит, глупо ставить перед собой Великую Цель? — подвел итог Владимир Семенович.

— Отнюдь. Конквистадоры искали Эльдорадо. Великая Цель. Конечно же, Золотой страны они не нашли, но походя завоевали ацтеков, майя, инков… Золото рекой потекло в трюмы их кораблей. Тот же Фауст. В конце концов он заставил служить себе Мефистофеля. Так что ставить Великие цели полезно. Достигать их вредно. Еще чашечку кофе?

Старший лейтенант Агеев прижал свой «Москвич» к тротуару и остановился рядом с подержанным «Фольксвагеном» серебристого цвета, за рулем которого читал газету молодой парень в желтой летней куртке. Около дома уже стояла патрульная машина, а чуть дальше, на парковочной площадке, белел фургончик медэкспертов.

— Пошли, — сказал он Выблому. — Да не зевай, стажер. И без тебя тошно.

Агеев вышел из «Москвича» и, потирая воспаленные от бессонной ночи глаза, направился к подъезду. Выблый затопал следом.

Несмотря на раннее утро, около подъезда уже толпились любопытные соседи, в основном дети и женщины. Они вполголоса обсуждали последние события, делились слухами и предположениями, строили версии.

Агеев предъявил дежурящему у входа милиционеру удостоверение следователя. Тот кивнул и перевел взгляд на стажера.

— Это со мной, — устало сказал Агеев. Ему смертельно хотелось спать.

Сержант посторонился, пропуская их внутрь.

— Какой этаж? — спросил Агеев.

— Пятый. Но лифт работает, — бодро ответил сержант. В отличие от старшего лейтенанта и его помощника, он выспался и чувствовал себя прекрасно. Агеев кивнул на фургончик медэкспертов.

— Чья бригада?

— Не могу знать… — пожал плечами милиционер. — У них главный — толстяк такой… Китаец или кореец… Круглый весь, лысоватый, в очках.

— Понятно, сержант, — кивнул следователь и пошел к лифту. — Выблый, не отставать!

Дверь в квартиру была распахнута настежь. Эксперты делали снимки и осматривали комнату. В центре, рядом с кроватью, стоял Валерий Михайлович Чен и, скрестив на груди руки, пристально разглядывал распростертое на полу тело. Агеев заметил, как Выблый взглянул на труп и поперхнулся. Молодой еще парень. Такого в своей практике еще не видел. Того и гляди, сейчас вывернет его наизнанку…

— Ты вот что… — нахмурил лоб Агеев. — Ты ступай, стажер, соседей опроси: кто что слышал, кто что видел… Особенно теми займись, кто обнаружил труп. Давай, давай… Двигай.

Выблый с облегчением выскочил из квартиры.

— Привет, — тихо сказал Агеев, подходя к эксперту. — Чем это ее так?..

— Кислота, — даже не взглянув в сторону старшего лейтенанта, буркнул Чен. — Сильно концентрированная соляная кислота. Примерно двести миллилитров.

Агеев молча кивнул, подошел ближе и заставил себя посмотреть на тело.

Это была молодая девушка лет двадцати — двадцати пяти, совершенно обнаженная, с синяками на теле и изуродованным кислотой лицом. На груди и на плечах запеклась кровь. Ковер, на котором она лежала, был тоже весь покрыт бурыми кровавыми пятнами.

— Еще одна, — пробормотал Агеев. — Что за ночка сегодня выдалась?! Чен, скоро вы закончите?

Не отрывая взгляда от трупа, Чен снова кивнул. Лицо его было невозмутимо — кореец не позволял в работе никаких чувств, никаких эмоций. Агеев отошел к двери, вытащил сигареты и закурил, наблюдая, как деловито занимается своей обычной работой группа Чена. В комнате царила рабочая тишина. Никто у Чена ничего не спрашивал, и сам он не давал никаких указаний. Для всех это было рутинной работой. Привыкли. Насмотрелись всякого. Устали. Никто, кроме Чена, на тело даже не смотрел, а тот, наоборот, уставился на него, словно пытался что-то разглядеть.

Агеев докурил сигарету и собрался было спросить у корейца, какого черта он так долго таращится на труп, но Чен, наконец, сам обернулся, кивнул Агееву и вышел за дверь. Агеев оторвался от дверного косяка и двинулся следом.