Патрик Квентин: Человек в западне [сборник]

– Жанна мне кажется очень милой, – беспомощно сказал я. – Она красива.

– Правда, красавица? – живо подхватил он. С его лица сошло выражение неуверенности. Он схватил со стола статуэтку, полную застывшей грации, с юным, слегка улыбающимся профилем. – Замечаешь сходство? Жанна – истинный двойник этой статуэтки, верно? Я заметил это сразу, как только ее увидел.

Я понял, что больше разговаривать не о чем, и почувствовал, что над нами сгущаются тучи.

Из дома я позвонил Питеру и Ирис, которые охотно приняли приглашение Ронни, а потом набрал номер Билла. Признаюсь, мне очень не хотелось этого делать, но в то же время меня злила собственная трусость. Против ожидания мой сын оказался необыкновенно податливым. Он, очевидно, думал о Сильвии Ример и о будущей поездке и поэтому решил не ссориться сейчас по пустякам.

– Все в порядке, папа, конечно буду.

Я прибыл на 58-ю улицу в половине восьмого. Лейгтоны принарядились в вечерние туалеты, и тем не менее весь их облик нес на себе неистребимый отпечаток анахронизма и провинциальности.

Базиль Лейгтон, облаченный в старомодную визитку, изо всех сил играл роль непризнанного гения, сопровождаемого постоянной свитой – миссис Лейгтон и леди Филлис, слишком декольтированными и чересчур напудренными. Но Жанна!.. От ее апатии не осталось и следа. Она была очень оживлена, глаза горели, и внутренний свет словно освещал ее изнутри.

На ней было немодное бальное платье из красного шифона, перешитое из материнского, но она держалась в нем, как принцесса. Выбор Ронни становился мне понятным.

Вскоре пришли Питер и Ирис, а вслед за ними и Билл. Мой сын знал, что Ронни предпочитал видеть своих гостей в вечерних туалетах, поэтому, видно, и решил подчеркнуть свою принадлежность к богеме, демонстративно надев спортивный пиджак в Серую с черным клетку и спортивные брюки. Зато его манеры были безукоризненны.

Он произнес все полагающиеся слова, с утонченной изысканностью представился жене Ронни и ее родне и юный, светловолосый, безразличный отошел к своей тетке Ирис, которую он очень любил.

Ужин прошел великолепно. Ронни прямо-таки искрился счастьем. За столом царила Ирис, одна из немногих актрис, которые умели быть прекрасными не только на сцене, но и в быту.

После ужина следовало чтение пьесы. Базиль Лейгтон ушел наверх за рукописью, а Ронни обратился к жене:

– Моя дорогая, твой отец наложил вето на присутствие младшего поколения во время чтения пьесы. Может, ты пригласишь моего крестника в библиотеку и немного поболтаешь с ним? Познакомишься с Биллом Дулитчем и узнаешь, каким должен быть молодой американец. – Жанна покраснела. К моему удивлению, и Билл тоже, Они вышли из комнаты, а вскоре явился Базиль с рукописью.

Началось чтение. Совсем неожиданно рядом с Базилем уселась не его жена, а Филлис Брент. Ее положение в семье казалось странным: глядя со стороны, можно было подумать, что именно Брент является музой гения. Миссис Лейгтон совсем стушевалась и примостилась где-то в углу со своими спицами.

Пьеса называлась «Безграничная ночь смерти». От этого названия так и несло претенциозностью. Вообще говоря, шекспировские цитаты в качестве заглавия меня всегда злят, и я приготовился к тому, что пьеса мне не понравится. Но время шло, звучал высокий менторский голос Лейгтона, и сомнения закрались в мою душу; сомнения перешли в недоумение и, наконец, я почувствовал растерянность. Фабула, если она вообще существовала, повествовала о людях при английском дворе. Люди эти без конца говорили о каких-то своих переживаниях, а– во втором акте они начали приходить к убеждению, что все они мертвы.

Может быть, творение это имело литературные достоинства, но для коммерческих задач издательства было безнадежным. Чтение длилось бесконечно долго и закончилось далеко за полночь.

Ронни, несмотря на свой энтузиазм, вел себя очень тактично. Он не задал ни одного вопроса, а принялся сам обсуждать с Базилем достоинства пьесы. В дискуссии приняла участие леди Брент. Ее высказывания были так восторженны, что создавалось впечатление, что мы видим перед собой по меньшей мере нового Шекспира.

Питер и Ирис выдавили из себя какую-то бледную похвалу, но Ронни не дал им договорить, чем избежал неловкости.

– Нет, нет, я не хочу, чтобы вы сразу высказывали свое мнение, не обдумав его хорошенько. Это ведь не обычное произведение. Мне хочется, чтобы вы подумали, Это пока все. Встретимся еще раз через пару дней.