Эмиль Дебо - Люди золота

Была ужасная ночь. Страшная гроза разразилась в горах. Дождь лил ливмя. Ветер с треском ломал громадные деревья.

В промежутках молния освещала пейзаж: на западе виден был ряд гранитных скал; на востоке протекала одна из громадных рек американского континента.

Нигде не видно было ни малейшего признака человека.

Каменистая, покрытая болезненной растительностью местность не привлекла пионеров, жадных до быстрого обогащения.

Однако в эту ужасную ночь, несмотря на ураган, по описанной нами местности ехал всадник. При блеске молнии он старался распознать дорогу, но его усилия были тщетны, потому что он вдруг вскричал по-французски:

— Проклятая страна! Вот мы и заблудились!.. Бедная Юнона, — продолжал он, обращаясь к своей лошади, — ты устала, а я не могу обещать тебе отдыха раньше, как через три часа. Ну, чортова погода, не правда ли?

Понятно, что Юнона ничего не отвечала на этот монолог, но она пошла тише, точно слова хозяина лишили ее мужества; но он потрепал ее по шее, и благородное животное снова поскакало в галоп, как вдруг оно кинулось в сторону и остановилось.

— О! о! — сказал всадник. — Что такое? Ты чуешь опасность, моя старая подруга; но чорт меня побери, если я вижу что-нибудь.

Сказав эти слова, всадник положил руку на револьвер, этот неразлучный спутник американцев, всегда готовый помочь в опасности.

При свете молнии, более продолжительной, чем предыдущие, всадник увидел, к своему крайнему удивлению, что-то вроде дома.

Это была хижина, прислоненная к скале и полускрытая большим обломком гранита.

— Что за чорт может жить в этом месте? — спросил себя путешественник. — По правде сказать, нам необходимо какое-нибудь убежище. Ну, Юнона, посмотрим, примут ли нас!

Но на этот раз Юнона заупрямилась.

Можно было подумать, что ее инстинкт предсказывал ей ужасные вещи.

Чтобы заставить ее подойти к хижине, всадник был принужден дать ей шпоры.

Подъехав к хижине, он сошел с лошади и постучался. Никто не отвечал. Он стал прислушиваться, но не мог различить ни малейшего звука.

— Неужели никого нет? — сказал он. — Ну, что же! Коли не отворяют, так откроем себе сами!

Сказав это, он толкнул дверь ногой; к его удивлению, дверь не подалась. Она была сделана из крепкой сосны и плотно закрыта.

«Это начинает делаться интересным!» — подумал незнакомец, как вдруг послышался шум отпирающегося замка. Дверь отворилась. На пороге появился человек, и несмотря на темноту, путешественник увидел, что отворивший направил ружье прямо ему в грудь.

Быстро, но хладнокровно приехавший оттолкнул одной рукой угрожающее дуло, а другой приставил револьвер к горлу незнакомца, который так странно принимал его.

— Теперь, — сказал он спокойно, — мы можем поговорить.

— Что вам надо?

— Мне надо, любезный хозяин, убежище и огонь. Можете вы мне их дать?

На этот раз путешественник говорил по-английски.

— Войдите! — сказал глухим голосом отворивший дверь. — Вы получите, что желаете.

Прежде чем войти в хижину, путешественник поставил свою лошадь под навес, бывший около хижины.

В это время хозяин развел огонь. Сделав это, он выпрямился и прошептал странные слова:

— Наконец-то! Сегодня ночью моя миссия будет кончена! Все приказания будут выполнены!

В эту минуту путешественник переступал через порог комнаты, которую разведенный огонь начинал освещать.

Трудно себе представить что-нибудь более противоположное, чем наружность этих двух людей, бывших в хижине.

Один был молодой человек лет тридцати, белокурый, с черными глазами. Длинные ресницы придавали красоту его открытому, честному лицу.

Он спокойно сушил перед огнем свой плащ, не обращая внимания на своего хозяина.

Другой был высок и худощав. Темная борода покрывала его лицо почти до самых глаз.

Кто хотя раз видел взгляд его глубоко провалившихся глаз, тот должен был долго его помнить.

— Вы конечно, спрашиваете теперь себя, — начал смеясь путешественник, окинув быстрым взглядом своего хозяина, — почему я осмелился проникнуть в ваше жилище. Причина очень проста: я озяб, а моя лошадь устала. Кроме того, в этой прекрасной стране нельзя в такое время прогуливаться с деньгами в кармане.

— У меня есть пять долларов, — продолжал он, бросая деньги к ногам хозяина, который, однако, их не поднял, — но я вас предупреждаю, что если вам придет фантазия убить меня, то вы не найдете ничего более. Сверх того, очень вероятно, что я буду сильно сопротивляться. Итак, спокойной ночи! А! Я могу еще прибавить, что меня зовут Робертом де-Керваль, что я живу в Нью-Йорке, что я еду в Вестфильд, наконец, что я француз и что если со мной случится… какое-нибудь приключение, то мой консул может наделать вам неприятностей.