Эмиль Асадов - Золотой Крюк

Если к тому, что плохо лежит, приделать ноги, оно будет лежать намного лучше, причем уже в другом месте. И только враг может считать такую мудрость антинародной. Примерно так размышлял Витек, слесарь-инструментальщик 4 разряда, уволакивая с родного завода детали. От многочисленной армии экспроприаторов социалистической собственности его отличал лишь один примечательный факт: пока другие пробавлялись крантиками и гаечками, Витек умудрился утащить с родного завода "Мосармпром N7" асфальтоукладочную машину.

Остается абсолютной загадкой, как асфальтоукладчик оказался сначала на заводской территории, где асфальта не было с момента его основания, а потом и на его балансе. Да и не в том дело, что где оказывается, а в том, куда исчезает. И как.

Также было бы ошибочно представлять себе Витька этаким исполином титанической наружности с глазами, горящими жаждой наживы. Напротив, был он худ и согбен всевозможными заботами, и в профиль напоминал басовый ключ в нотном стане, от которого к тому же дурно пахло. А асфальтоукладчик Витек хотя и начал разбирать ради денег, затем продолжал распатронивать, грезя о собственном рекорде, вписанном в книгу Гиннеса.

На перемещение асфальтоукладчика за пределы заводской территории у Витька ушло 15 месяцев. Сначала был свинчен руль, который ушел за червонец в профилакторий возле дома. Потом настала очередь приборного щитка. Спустя некоторое время Витек вошел в раж и пер все, что мог с агрегата свинтить или отрезать сварочным аппаратом. Почти под занавес застоя перед ним встала самая тяжелая во всех смыслах проблема: то, что значилось в балансе завода вполне работающим станком, реально теперь являло собой лишь здоровенный цилиндр, которым, собственно, и полагалось ранее раскатывать асфальт. Он весил, как все грехи социалистического строя, вместе взятые. Как вытащить за ворота его, Витек не знал.

Тут как раз грянула перестройка, но обладавший природной сметкой, которая позволяла ему не просыхать круглосуточно, Витек упустил момент: с завода уже сперли все, кроме разве что сторожа, которого невозможно было продать по старости лет, а поглощенный решением трудновыполнимой задачи Витек и ухом не повел.

Проблема, впрочем, решилась как бы сама собой — напоследок воры разобрали заводской забор. Витек остался в чистом поле с валом асфальтоукладчика и без копья в кармане. Чем жить дальше, он придумать не успел.

Сергей Степанович Чеботарев являл собой полную противоположность Витьку. Во-первых, он жил в противоположном конце Москвы, во-вторых, имел постоянную работу, где нес не он, а ему, и в-третьих, был женат. Женился он счастливо, потому что выгодно, а к тому же в семье после свадьбы долго царил мир и покой — примерно неделю, пока в кухне не кончилась чистая посуда. Тогда Сергей Степанович решил утвердить свое властвующее положение в доме, и приготовился закатить скандал, но жена оказалась на редкость покладиста и моментально отдала ему бразды правления. С тех пор в качестве благодарности за это мудрое решение покорной супруги Сергей Степанович мыл не только посуду, но еще и пол.

Перестройка дала супруге Сергея Степановича, Елене, возможность одевать на людях бриллианты, которые до того хранились в сейфе, а самому главе семейства — нанять прислугу. Но сделать это оказалось нелегко. Первая нанятая женщина спустила в мойку серебряную ложку, и Сергей Степанович уволил ее до того, как его супруга успела ее саму за это прегрешение спустить в унитаз. Вторая дама, похоже, нанялась к ним исключительно для того, чтобы рассказать, как она, дипломированный виолончелист, ненавидит всех малограмотных нуворишей. После чего гордо ушла, покачивая не бедрами за отсутствием оных, а "бабеттой" на голове. Третья молодка вполне могла подойти, но все испортил сам Сергей Степанович: протирая пол, девушка так соблазнительно прогибала талию, что хозяин не сдержался и тыльной стороной ладони сделал ей по заду предложение, которое ему самому показалось вполне заманчивым. Девушка оскорбилась то ли формой предложения, то ли недостаточной суммой, названной затем, то ли еще чем-то — этого уже Сергей Степанович не вспомнил, поскольку очнулся от холода на лбу в той самой кухне, а склонялась над ним та самая его жена. После чего Сергей Степанович решил с женщинами завязать — в смысле найма на работу — и пока, при своих баснословных по постсоветским временам доходам, продолжал собственноручно хозяйничать в кухне, оборудованной германской бытовой техникой, заставленной итальянской мебелью и отделанной бельгийским кафелем. Такое двусмысленное состояние злило его до боли в печени, но выхода из ситуации на горизонте не наблюдалось.