Эндрю Бергман - Большая чистка сорок четвертого года. Кот привратника

— Прыгай ко мне! — крикнула Китти, капли блестели в ее волосах, как бриллианты.

Я отошел на несколько шагов, разбежался и прыгнул в сине-зеленую прохладную воду.

Я опускался все глубже и глубже. Вниз! Вниз! Глубже! Глубже и подальше от политических разборок, револьверной пальбы и грязных отелей с трупами на полу ванной комнаты…

Перри Мэйсон, адвокат-криминалист, нахмурившись, глядел на своего помощника Карла Джексона. У краешка стола примостилась секретарша Делла Стрит — колени сжаты, карандаш нацелен на раскрытый блокнот; она спокойно и внимательно наблюдала за обоими. Мэйсон держал в руке отпечатанный на машинке листок.

— Насчет кошки, значит? — спросил он.

— Да, сэр, — ответил Джексон. — Он настаивает на личной встрече с вами. Он ненормальный. Я бы не стал терять время, сэр.

— Кажется, вы говорили — он калека, на костыле? — припомнил Мэйсон, задумчиво глядя в бумагу.

— Верно. Ему лет шестьдесят пять. Говорит, попал в автомобильную катастрофу года два назад. За рулем был его хозяин. Эштон, человек, который хочет вас видеть насчет своей кошки, сломал бедро и повредил сухожилия на правой ноге. Лекстер, его хозяин, сломал правую ногу выше колена. Лекстер тоже был немолод, кажется, ему было шестьдесят два, когда он умер, но у него нога зажила. А у Эштона — нет. С тех пор он на костылях. Вероятно, поэтому Лекстер позаботился о своем привратнике в завещании. Он не оставил Эштону денег, но распорядился, чтобы наследники предоставили Эштону место привратника до тех пор, пока он сможет работать, а после — чтобы ему купили и обставили дом.

— Завещание необычное, Джексон, — нахмурился Перри Мэйсон.

Молодой адвокат кивнул в знак согласия:

— Да, необычное. Этот Лекстер был юристом. У него трое внуков. Внучке он не оставил ничего. Два внука унаследовали состояние поровну.

— Как давно он умер?

— Недели две назад.

— Лекстер… Лекстер… Это о нем что-то было в газетах? Его смерть была связана с каким-то пожаром?

— Правильно, сэр. Питер Лекстер. Говорили, что он скупердяй. Он, конечно, был чудак. Жил в загородном доме в Карменсите. Ночью дом загорелся и Лекстер сгорел. Трое внуков и несколько слуг в это время находились в доме, им удалось спастись. Эштон говорит, что пожар начался в 'спальне Лекстера или рядом.

— Привратник был в это время там? — спросил Мэйсон.

— Нет. Он сторожил городской дом.

— Внуки теперь живут в городе?

— Двое из них, наследники. Сэмюэль К. Лекстер и Фрэнк Оуфли. А внучка, Уинифред Лекстер, которую лишили наследства, там не живет. Неизвестно, где она теперь.

— Эштон ждет в конторе? — спросил Мэйсон. Глаза его сверкнули.

— Да, сэр. И никого не желает видеть, кроме вас.

— Так в чем же, собственно, состоит его дело?

— Сэм Лекстер признает, что, согласно завещанию, он обязан обеспечить Эштона работой как привратника, но уверяет, что вовсе не обязан держать в доме его кошку. Эштон очень привязан к своей персидской кошке. Лекстер грозится, что, если Эштон не избавиться от кошки, ее отравят. Я бы не стал отнимать у вас время, но ведь вы велели докладывать обо всех клиентах, которые приходят в контору. Вы же не хотите, чтобы мы сами брали на себя их дела.

— Верно, — кивнул Мэйсон. — Никогда нельзя знать заранее, чем обернется то, что кажется пустяком. Помню, когда Фенвик занимался делом об убийстве, к нему обратился какой-то тип — по поводу оскорбления. Фенвик хотел направить его к клерку — тип разозлился и ушел. А через два месяца после того, как клиент Фенвика был повешен, Фенвик узнал, что тот человек приходил к нему, чтобы привлечь к суду свидетеля обвинения — за оскорбление действием после автомобильного наезда. Если бы Фенвик тогда его принял, ему стало бы ясно, что свидетель обвинения не мог находиться там, где он, по его словам, был во время преступления.

Джексон уже слышал эту историю. Он кивнул в знак внимания и спросил, как бы сожалея, что мистер Эштон отнимает слишком много времени:

— Значит, сказать мистеру Эштону, что мы не можем им заняться?

— Деньги у него есть? — спросил Мэйсон.

— Не думаю. По завещанию он имеет постоянную работу, пятьдесят долларов в месяц, стол и квартиру.

— Он старый человек?

— Конечно. Я бы сказал — старый чудак.