Эндрю Бергман - Большая чистка сорок четвертого года. Кот привратника

— Думаю, мы окончательно установим corpus delicti [8] Состав преступления (лат.) , ваша честь. — Траслов выглядел несколько сбитым с толку.

Мэйсон откинулся на стуле с видом человека, которого совершенно не интересует дальнейшая процедура. Он не задавал вопросов, когда Траслов вызвал патологоанатома, а потом допросил свидетелей, которые опознали убитую и подтвердили, что они убеждены: предъявленная Трасловом дубинка — часть костыля Эштона или, по крайней мере, отпилена от точно такого же костыля. Траслов вызвал Бэбсона, краснодеревщика, который определенно опознал кусок костыля по нескольким царапинам и показал, что Эштон просил его проделать в костыле отверстие и обить замшей. Потом, через других свидетелей, Траслов выяснил ценность колтсдорфских бриллиантов и тот факт, что Питер Лекстер очень любил их и никогда с ними не расставался.

— Вызовите Сэмюэля Лекстера, — объявил наконец Траслов.

Свидетельское место занял Сэм Лекстер.

— Ваше имя Сэмюэль Лекстер, вы проживаете в резиденции Лекстеров?

— Совершенно верно.

— Вы внук покойного Питера Лекстера? Вы жили в загородном доме несколько месяцев до того, как он сгорел, а после того переехали в городской дом?

— Это так.

— Вы были знакомы с Эдит де Во?

— Да, сэр.

— Вы видели ее тело в морге?

— Да, сэр.

— Это было то же тело, которое сфотографировано на снимке номер один?

— Да.

— И это была Эдит де Во?

— Совершенно верно.

— Где вы были вечером двадцать третьего от девяти до одиннадцати?

— Я отказываюсь отвечать.

— Вы не можете отказаться отвечать, — улыбнулся Траслов, — иначе вы или виновны, или не уважаете суд. Версия насчет какой-то таинственной женщины тут не пройдет, Лекстер. Вы находитесь в суде — и вы обязаны отвечать.

Вперед пробился Нат Шастер.

— С позволения суда, — сказал он, — это выглядит как попытка оклеветать данного свидетеля путем посторонних вопросов. Он не обвиняется в убийстве, а потому никакой разницы не составляет, где он был, поскольку его не было на месте преступления.

— Вы представляете интересы мистера Лекстера? — спросил судья.

— Да, ваша честь.

— Я против этого вопроса не возражаю, — заметил Мэйсон.

— Я настаиваю, чтобы свидетель ответил на данный вопрос, — сказал судья Пеннимейкер.

— Я отказываюсь отвечать…

Лицо судьи Пеннимейкера омрачилось.

— Дальше, — склонился вперед Шастер, — скажите остальное.

…на том основании, что ответ может послужить к тому, чтобы обвинить меня. — Сэм сказал это так, словно вытвердил наизусть.

Шастер улыбнулся и повернулся к судье.

— Я хочу, чтобы суд понял, — сказал он, — что ответ вовсе не послужит к обвинению его в данном преступлении, но имеется одно постановление муниципалитета, которое, возможно, нарушил данный свидетель, а потому я проинструктировал своего клиента, как защитить репутацию молодой женщины, вовлеченной в дело.

— Все это чепуха! — заявил Перри Мэйсон.

Судья Пеннимейкер стукнул по столу молотком.

— Достаточно, советник! — предостерег он. — Вы не имеете права делать подобные заявления.

— Верно, ваша честь, — кивнул Перри Мэйсон. — Но, с другой стороны, и адвокат мистера Лекстера не имеет права делать подобные заявления, раз они могут попасть в печать.

Шастер замахал руками:

— Ваша честь, я отклоняю это обвинение!

Голос Траслова прервал начало истерики адвоката:

— Ваша честь, я согласен с советником Мэйсоном. Однако все это несущественно. Предлагаю освободить данного свидетеля от ответственности за любое преступление, кроме убийства, и снова повторяю вопрос.

— Я снова отказываюсь, — упрямо повторил Лекстер, — на том основании, что ответ послужит поводом для моего обвинения.

— Вы не были в доме Лекстеров в то время, когда был убит Чарльз Эштон? — спросил Траслов.

— Нет, не был.

— Где вы были?

— Я был в конторе Натаниэла Шастера. Я пришел туда незадолго до десяти, а ушел после одиннадцати.

— Кто-нибудь был там с вами?

— Натаниэл Шастер.

— Еще кто?

— Джим Брэндон.

— Кто такой Джим Брэндон?

— Он работает шофером и дворецким.

— Принимал ли он участие в вашем разговоре с Шастером?

— Нет, он сидел в приемной.

— Когда он ушел?

— Без десяти одиннадцать. Я сказал, что он может ехать домой. Ему больше незачем было ждать.

— Что вы делали потом?

— Я оставался в конторе Шастера еще несколько минут.

— Куда вы потом отправились?

— Отказываюсь отвечать на том же основании — ответ послужит поводом для моего обвинения.