Дэвид Боукер - Люблю мой 'Смит-Вессон'

Дух не улыбнулась.

– Мы станем партнерами, станем действовать заодно. Пока можешь и дальше работать на Шефа, – продолжал Злыдень. – Неплохо будет иметь кого-то во вражеском лагере.

– Возможно, тебя это удивит, – отозвалась Дух, – но я собиралась на покой.

Он покачал головой.

– Ста тысяч для этого недостаточно.

– Я получу вдвое.

Злыдень бросил на нее косой взгляд.

– Кажется, ты забыла про мою долю.

После секундного промедления она кивнула.

– Но помни, деньгами счастья не купишь.

– А если я не ищу счастья? – улыбнулся Злыдень.

Маленький Мальк плохо спал. А если засыпал, то лишь на час. В ту ночь Мальк вернулся из клуба рано и к двум уже был в кровати. В четверть четвертого он проснулся, настолько издерганный, что едва мог вздохнуть. В таблетках он не нуждался. Он и так знал, в чем проблема.

В половине четвертого Маленький Мальк спустился вниз смешать себе выпивку, и вот она – проблема: сидит себе в его любимом кресле. Судя по всему, облаченному в длинный черный плащ Злыдню было вполне комфортно, он чувствовал себя здесь как дома. При виде его Маленький Мальк посерел.

– Извини, что меня не было на работе, – сказал Злыдень. – Но теперь я вернулся.

– Как ты вошел?

– Английский замок так легко вскрыть.

Маленький Мальк только смотрел на него в упор.

– Знаю, мне не следовало так вламываться в твой дом. Извини, – спокойно продолжал Злыдень. – Но пока мне нельзя показываться в клубе. А мне надо с тобой поговорить.

Несколько мгновений Маленький Мальк стоял, не смея шелохнуться. Коротышка в халате, из-под которого видны были безволосая грудь и толстые розовые ножки. Когда чары развеялись и Маленький Мальк направился на кухню, Злыдень двинулся следом.

– Я заварю чай, – сказал Мальк. – Ты будешь?

– Конечно.

Маленький Мальк открыл ящик. Когда он повернулся, в руке у него был большой нож для разделки мяса. Он замахнулся на Злыдня, который перехватил его запястье и со знанием дела вывернул. Нож со звонким стуком упал на пол. С детским упорством Маленький Мальк за ним нагнулся, но Злыдень только отбросил его подальше ногой.

– Ты разговаривал с Шефом, – констатировал Злыдень.

– Он сказал, что ты мертв. Чего ты, мать твою, и заслуживаешь, – рявкнул Маленький Мальк. – Я знаю, кто ты! Я знаю, что ты сделал!

– И что же я сделал? – поинтересовался Злыдень, заставляя Малька произнести это вслух.

– Убил моего папу! Ведь так? Отвечай, сволочь!

– Нет.

– Лживый гад.

– Я и пальцем твоего отца не трогал. Пытался, но не мог к нему подобраться. Его убил кто-то из его окружения.

– Я знаю, это был... – Маленький Мальк попытался произнести "ты", но так нервничал, что слово мутировало в жутковатое рыгание.

– Твоего старика убил Шеф. Это известно всем в Манчестере, кроме тебя.

– Скотина! – Маленький Мальк бросился на Злыдня с кулаками.

Злыдень не стал давать сдачи, просто отмахивался от рук Малька, пока тот не устал.

– Шеф любит поджигать людей. Вот что он сделал с твоим отцом.

– Нет, он этого не делал! Не делал! – Возглас прозвучал почти как мольба.

– Даю тебе честное слово, нет, клянусь, что я говорю правду.

– Вон! Убирайся из моего дома!

Злыдень расстегнул плащ и достал из-за пояса пистолет с очень длинным стволом.

– У меня семья есть, – вырвалось у Маленького Малька.

– Знаю, – отозвался Злыдень.

Открыв магазин, он показал Маленькому Мальку толстые блестящие патроны, а после протянул пушку ему.

– Это еще зачем?

– Вверяю свою жизнь в твои руки. Вот насколько я тебе доверяю. А если ты сам не можешь мне доверять, просто спусти курок.

Маленький Мальк всем сердцем собирался это сделать. Непременно собирался. Дрожащей рукой он поднял по-ковбойски крутую пушку, прицелился в сердце Злыдню и уже изготовился выстрелить, но тут подумал, как будут скучать по нему жена и дочки, когда он окажется за решеткой. Затем поймал себя на мысли, а пойдет ли Шеф когда-нибудь на такой риск, какому подвергает себя сейчас Злыдень. Ответ пришел к Маленькому Мальку еще до того, как он успел сформулировать этот вопрос.

А после Маленький Мальк вспомнил, как смотрели на него люди Шефа, как выражение на их лицах колебалось между презрением и жалостью. Он вообразил себе, как кричал, сгорая заживо, отец. Опустив пистолет, Маленький Мальк заплакал.