Сергей Асанов - Экстрасенс

Раньше это не особо бросалось ему в глаза, но в тот день, когда они сошлись в неравной схватке по поводу «силы и ответственности», Михаил почти физически ощутил профессорскую нетерпимость. Запах у нее был поганенький.

«А вы, однако, фрукт, дедуля!» — подумал Михаил, глядя ему прямо в глаза, и тут же получил сильный отлуп: «Ты даже не представляешь какой!»

Миша даже опешил. Они несколько мгновений молча смотрели друг на другу, и на этом спор закончился. В тот день они впервые зарубились на верхнем уровне, и Михаил наконец понял, с кем имеет дело.

Он понял, что от Саакяна надо держаться еще дальше . Шкаф профессора скелетами был забит под завязку.

…Я пристроился на ступеньках набережной нашей мелкой городской речушки — один как перст, обдуваемый всеми ветрами. За спиной у меня шумел фонтан детского сквера, слева по мосту проносились автомобили, а на противоположном берегу, до которого я мог бы доковылять вброд пешком за пару минут, шли строительные работы. Городские власти вели уплотнительную застройку, и ни одна ценная пядь земли в центре не могла остаться незамеченной.

Я сидел, курил и слушал унылое ворчание экскаваторов. Расстегнутая сумка с видеокамерой лежала у ног в метре от меня, бликующий объектив был нацелен в небо. Начался отсчет времени, отпущенного на принятие решения. Я должен был срочно — вот прямо здесь и сейчас! — прийти к какому-нибудь выводу относительно того, что произошло в последние двадцать четыре часа, и набросать план действий, зависящий от сделанных выводов. Знаешь, Мих, по жизни я всегда старался избегать подобных форс-мажоров, меня просто выводит из себя сама мысль, что на принятие какого-то важного решения могут отводиться минуты или даже секунды. Я привык думать долго, обгладывая до косточек различные варианты, я крайне медлителен в этом смысле. Но вот в этой ситуации я чувствовал, что ВРЕМЕНИ НЕТ СОВСЕМ!

Я ногой отодвинул сумку с камерой еще дальше от себя и уставился на нее так, будто это был чемодан с миллионом долларов, принадлежащий наркомафии. Взять хочется, но если хозяева тебя найдут — башку прострелят точно.

Совершенно очевидно, что в моих руках оказался артефакт. Это и возбуждало, и пугало одновременно. И еще царапало душу сожаление, что я не могу рассказать о своем приобретении какому-нибудь таблоиду. Вот Серега Косилов поступил мудро — он по-тихому скинул проблему мне, а я поступить аналогичным образом уже не мог. Если мой добрый друг-заика стал жертвой ужасного и мистического стечения обстоятельств, то я свои обстоятельства создал сам, сознательно и не без злого умысла. Булгаковской скидки за покаяние мне не выйдет.

Жалко ли мне Червякова? Кхм… я не знаю… С какой легкостью и даже игривостью мы в запале говорим что-нибудь вроде «Убил бы сволочь!», однако большинство из нас на самом деле люди вполне миролюбивые и сострадающие и убивают в худшем случае только мух на кухне. Лишь единицы способны претворить свои угрозы и тайные замыслы в жизнь — без всякой жалости и укоров совести.

Впрочем, мой случай особый. Я не знаю, убил ли я. И не могу понять, жаль ли мне жертву.

Я вытянул ногу, зацепил сумку за ремень и осторожно потянул на себя. Потом сунул руку внутрь, потрогал камеру. Она все еще была теплая, и я решил, что это теперь ее обычная «рабочая» температура. Пожалуй, имеет смысл повторить попытку связаться с Косиловым. Кстати, заодно задать несколько технических вопросов.

Я вытащил камеру из сумки и, положив на землю между ног, внимательно осмотрел. Это был «Панасоник» формата mini-DV с большим видоискателем и жидкокристаллическим монитором. Аппарат можно было носить на плече, ставить на штатив, таскать почти у самой земли — короче, по-всякому. Я видел такие у телевизионных операторов на выезде. Стоил такой аппарат, по словам Косилова, три штуки баксов.

Я нащупал на боку аппарата кнопку, открывающую кассетный блок. Камера издала пару забавных пиликающих звуков, как на железнодорожном вокзале перед объявлением посадки на поезд, и выплюнула мини-кассету. Я долго смотрел на ее торец, боясь прикоснуться. А что, если вдруг?..

«Да ну, черт, не все ли равно?! Ты уже держишь камеру в руках !»

Я вытащил кассету, просмотрел остаток ленты. Серега не упоминал, менял ли он кассету с того момента, когда сбросил на диск материал о похоронах депутата Колыванова. В любом случае выходит, что на ней записаны последние убийства, «совершенные» Косиловым. Пленки оставалось еще минут на 20–25, значит… кхм, значит, при желании я мог бы увидеть, как камера убивала «хаммер», косиловскую кошку и еще кого-то, о ком Серега не упоминал. Вот только особого желания смотреть все это я не испытывал.