Анатолий Степанов - Любить и убивать

— Вероятность того, что после этого междусобойчика вы закатитесь в какую-нибудь чужую постель, была весьма велика. Теперь если закатитесь, то только в мою.

— Мерси за предложение.

— Я еще не предлагала, — возразила она. — Это так, для красного словца. У меня к вам предложение несколько иного порядка.

— Придется выслушать вас.

— Без охоты?

— Без всякой охоты, — признался он.

— Косвенное отношение к этому имеет Ксения, которую вы ищете.

— Придется выслушать вас, — повторил он.

— Не здесь, — окончательно решила она. — Дело запутанное, сложное, и я пока не могу говорить до конца.

— Тогда отложим, — быстро нашел выход Сырцов.

— Нет, нет! — Она совсем не по-светски ударила правым кулачком по левой ладони. — Мы должны поговорить сегодня. Вы когда отсюда уезжаете?

— Сейчас.

— Через час, в крайнем, самом крайнем случае через полтора — я у вас. Препоручу Мишаню вашему дубоватому Дон-Жуану и к вам. Договорились?

— Мне деваться некуда, — понял Сырцов, напряженно и с легкой ностальгической завистью поглядывая на столик, за которым резвились Коляша с Мишаней. — А волосатик — он кто вам?

— Пока компаньон.

— По этому делу?

— Да, на начальном этапе.

— Ох и рискуете вы!

— Но вы его совершенно не знаете.

— Я их знаю, — подчеркнув «их» интонацией, возразил Сырцов.

А Мишаня, полноправный представитель «их», с удовлетворенной и неудовлетворенной полуулыбкой Джоконды на устах вместе с Коляшей возвращался к ним.

— А вот и мы! — с визгливой интонацией коверного объявил Коляша.

— Заждались! — трепетно призналась Маша. Коляша подозрительно поднял брови: где-то рядом бродила подначка с издевательством. Но был он под приличным кайфом и не хотел думать о плохом. И потому сказал:

— За это премного благодарны вам, богиня. — И к ее ручке потянулся, чтобы еще раз лобызнуть. Она милостиво позволила. Он лобызнул.

— Я домой пойду, — вслух решил Сырцов, на что Коляша резонно заметил, не отрывая многообещающего взгляда от Маши:

— А что тебе делать? Водку не пьешь, за дамами не ухаживаешь…

— Разрешите откланяться, — никому не подавая руки, Сырцов сделал шаг назад и действительно слегка склонил голову. Как Лидия Сергеевна учила. Получилось, надо думать, неплохо, потому что оставшаяся компашка притихла в робости от такого обращения. Только когда он отошел от них достаточно далеко, взвился в прощальном слове Мишаня:

— Жорик, так я завтра жду твоего звонка! Весь день жду!

На громадной автостоянке автомобили существовали в своей, без людей, таинственной жизни. Они отдыхали и, казалось, отдохнув, сами по себе двинутся по своим делам. Сырцов открыл «девятку», порылся в бардачке, извлек тяжеленную связку ключей и отправился на поиск бордовенькой «хонды». Две «хонды» попались сразу же, но бордовенькая не давалась в руки. Ишь, шалунья! Ну, куда ты по бабской прихоти притулилась? Конечно же, все передом — на выезд чтоб удобнее, а бордовенькая задом!

Не мигала, не щелкала, не постанывала, не крякала. Если в «хонде» и была сигнализация, то сейчас, скорее всего, она не включена. Завыть может тогда, когда он будет вводить шершавого. Осторожно, не торопясь, он вставил подходящий ключ в дверной замок. Не завыла. Теперь второй опасный этап — поворот ключа. Молчала «хонда», молчала!

Сырцов спокойно, в «хонде» как в своей, уселся за руль. Для начала — осмотр, благо освещение позволяло: чуть в стороне ярко и мертво светила люминесцентная лампа на высоком столбе.

У нашей дамочки в руках ничего не было, а в маленькое полудекольтированное вечернее платье вряд ли можно что-либо спрятать. Итак, где сумка? В бардачке — обычная дамская мелочь, за стеклом заднего обзора — только аптечка. Франтовской женский клифт, брошенный небрежно на соседствующее с водительским сиденье. Ах ты моя хитроумная лапочка! Сырцов переместил пиджачок на спинку и пошарил на полу под капиталистически удобным сиденьем. Вот и сумочка, скорее сумка.

Круглые, квадратные, цилиндрообразные пудреница, общий косметический набор, губная помада, тушь для ресниц, духи. Носовой платок, запасные колготки в комке, ключи. Наконец-то!

Сырцов раскрыл записную книжку. Для начала хотелось посмотреть на букву «С». Но и смотреть не надо было: на нужной страничке алфавита лежала визитная карточка, на которой витиевато отпечатано: «Шеф-директор детективного агентства „Блек бокс“ Николай Григорьевич Сергеев». С угла карточки сквозь условную паутину мишени смотрело на Сырцова отчаянно волевое лицо то ли Шерлока Холмса, то ли Штирлица. Уже не зря решился на мелкую уголовщину.