Анатолий Степанов - Любить и убивать

— И окружение меня интересует в малой степени. Кто в тени, кто стоит за его спиной — вот что главное!

— У вас предположения, кто это может быть, имеются?

— Все и никто одновременно: мои сотрудники, сотрудники «Департ-банка», наиболее влиятельные акционеры обоих банков, некто со стороны…

— Не ответ, Валентин Константинович. Судя по вашим речам, вы, возглавляя «Домус-банк», были в некоторой степени фигурой чисто декоративной. Так сказать, зицпредседатель Фунт. — Тон Сырцова был нарочито оскорбителен. — Но даже маразматический старец Фунт если не знал, то догадывался, кто возглавлял контору «Рога и копыта». Недаром он говорил, что Бендер — голова.

— На Фунта я не обиделся, — презирая себя, с издевательской полуулыбкой сказал Логунов. — Но, поверьте мне на слово, я сейчас один, один в этом распрекрасном мире. Мне совершенно некому довериться…

— Тогда какого черта вы отнимаете у меня время? — спонтанно схамил Сырцов.

— Я не имел в виду вас.

— Тогда быстренько доверяйтесь. И до конца.

— Вы шутите, Георгий Петрович, а мне не до шуток. Все смешалось, все спутано в такой тугой и бессмысленный клубок, что любой мой неосторожный шаг может привести к необратимым и страшным для многих людей последствиям.

— Разговор со мной — тоже ведь неосторожный ваш шаг.

— Я знаю.

— Тогда сделайте второй. Будьте наконец по-настоящему откровенны.

Логунов вдруг остановился, чтобы заглянуть Сырцову в лицо.

— Шел на встречу с вами в полной решимости все рассказать. Но начал и понял: не могу. Пойдемте обратно.

Они пошли. К автомобильной стоянке на Смоленской площади. И молчали почти до конца. На прощание Сырцов сказал:

— С огнем играете, Валентин Константинович. Не заиграйтесь.

А Логунов попросил:

— Об одном прошу: сберегите Ксению.

Теперь Сырцову позарез был необходим Коляша Англичанин. Из телефона-автомата в гастрономе на Смоленской он позвонил в «Блек бокс».

— Вас слушают, — ответил ровный женский голос.

— Марго, — с бойким заигрыванием вскричал Сырцов. — Королева моя, здравствуй!

— Это вы, вы? — тревожно и надрывно спросила Маргарита. — Вы ничего не знаете?

— А что я должен знать?

— Мне нужно срочно видеть вас, Георгий Петрович, — глухо потребовала Маргарита, и Сырцов понял, что, как поется в известном рекламном ролике, случилось страшное.

— Где? — быстро спросил он.

— Через двадцать минут я буду на стоянке у Павелецкого вокзала, — за себя и за него решила Маргарита и повесила трубку.

Он выехал на Садовое, развернулся у Нового Арбата и по кольцу покатил к Павелецкому. На стоянке в это время машин было мало, и Сырцов сразу увидел Маргариту, стоявшую у скромного «фольксвагена» с открытой дверцей. Он мастерски сделал разворот и стал впритирку с «фольксвагеном». Маргарита увидела его, узнала, но не сдвинулась с места. Она продолжала стоять, только мерно колотила свернутой в трубку газетой себя по колену. Сырцов вылез из «девятки» и наконец рассмотрел ее лицо. Нормальное вроде лицо. Только белое, очень белое. И остановившиеся глаза, которые сейчас не плакали потому, что выплакали все слезы. Она протянула ему газету и приказала:

— Читайте, — и пальцем показала, что надо читать.

Он взял газету и стал читать набранную петитом заметку криминальной хроники. «Вчера среди бела дня, а точнее в шестнадцать часов десять минут, в Гороховском переулке из неизвестного (свидетели не могут назвать ни марки, ни номера) автомобиля был в упор обстрелян „БМВ“ директора детективного бюро „Блек бокс“ Николая Григорьевича Сергеева. Две очереди были произведены, вероятнее всего, из „АК“. Сергеев скончался почти мгновенно. Неизвестному автомобилю удалось скрыться. По имеющимся у редакции сведениям, Сергеев в прошлом был довольно тесно связан с криминальными структурами. Скорее всего это убийство — следствие разборок между враждующими уголовными группировками».

— Скоты, — сказал Сырцов, разорвал газету пополам, потом еще раз пополам, бросил обрывки на асфальт и повторил: — Скоты.

— Вчера утром Николай Григорьевич вручил мне магнитофонную кассету, — голосом диктора, объявляющего в метро очередные станции, начала Маргарита, — которую я должна была передать вам, если с ним что-то случится. — Голос ее дрогнул и стал голосом несчастной бабы. — Вот и случилось, Георгий Петрович. Случилось.

— Где кассета? — подчеркнуто деловито, чтобы сбить накатывающий на нее всплеск истерики, спросил Сырцов. Кассета была в кармане ее нового пиджака, и она отдала ее Сырцову. Он повертел кассету в руках и злобно огорчился: — Черт! Магнитофона-то нет.