Андрей Воронин - Таможня дает добро

— Ух, эти гнусные, вонючие таможенники! — говорил Антон Сокол, приглаживая непокорную шевелюру. —Как я их ненавижу! Моя бы воля, я бы их всех убивал как бешеных собак.Сами живут, а другим — фигу, — и Антон Сокол, двадцатидвухлетний парень, скручивал мощную фигу и размахивал ею в воздухе прямо перед носом своего компаньона и партнера по нелегальному бизнесу Васи Круталевича.

Вася кивал.

— Сколько ты на их головы проклятий ни шли, сколько их ни проклинай, с них взятки гладки. Давай им баксы — и все, другого разговора они не знают.

— Мы бы с тобой, Вася, давали, если бы они людьми были. А то уж совсем зажрались, что наши, что ихние. Козлы, одним словом. Пойдем сегодня за кордон, как договаривались?

Чего только не возили Круталевич с Соколом на другой берег Двины: продукты, которые стоили в Беларуси подешевле, и водку ящиками, и спирт в пластиковых бутылках, и мануфактуру. В общем, настоящие контрабандисты. Правда, в последние месяцы они перешли на другой товар — возили через границу металл. Дело это было хлопотное, металл — не пух, как‑никак двадцать килограммов какого‑нибудь вольфрама или титана — это уже солидный вес.

А в последние две недели таможенники словно с цепи сорвались, озверели, и договориться с ними было невозможно. Родственник Сокола, который раньше работал и служил сержантом белорусской таможни, разбогател и со службы ушел, отбарабанив три года. Он построил себе роскошный дом на латышской стороне, оформил его на какого‑то родственника и жил безбедно, можно сказать, припеваючи, пару раз в неделю наезжая к родителям. Пьянствовал, кричал, распевал песни, а затем переезжал в Латвию.

Раньше Василий с Антоном платили ему, и все шло у них как нельзя лучше. Тот договаривался с латышскими коллегами, и те закрывали глаза, пропуская «Ниву», груженную контрабандным товаром. Сейчас же у Василия Круталевича и Антона Сокола в сарае хранилось сорок килограммов вольфрамовой проволоки, на которую уже был покупатель в Латвии. Единственным условием, которое было поставлено перед контрабандистами, так это самовывоз, самостоятельная переброска товара на другую сторону Двины.

Самым сложным для контрабандистов была дорога к Двине. По шоссе и по проселкам не пройдешь, там все схвачено. Все дороги и проселки пасут таможенники и милиция. Да еще белорусский президент начал борьбу с вывозом товаров за пределы республики. Президента контрабандисты не то что не любили, они его ненавидели, ненавидели люто — так, как можно ненавидеть своего кровного врага. Они посылали на его голову самые страшные проклятия.

В десять Вечера Круталевич с Соколом загрузили в коляску мотоцикла весь вольфрам, предварительно разложенный в два рюкзака. План у них был прост: перевезти вольфрам на другую сторону Двины, там где‑нибудь спрятать, а затем легально переправиться на пароме на другую сторону и прийти к своему тайнику уже с покупателем. Вручить ему металл, получить деньги и так же вполне легально, паромом, вернуться в Беларусь. Но это была последняя часть операции, а первая и самая важная заключалась в том, чтобы переправить металл на другую сторону Двины.

И здесь Антон Сокол проявил, как всегда, изобретательность и находчивость. Упаковывая металл в коляску мотоцикла, Антон негромко бурчал:

— Ну вот смотри, все просто, как дважды два. Сколько будет дважды два?

— Пять, — шутливо бросил Круталевич.

— Пять… Не пять, братец, полштуки зеленью, понял? С дедом Мазаем я договорился.

— С каким еще, Мазаем?

— Ну с тем Мазаем–Михасем, который живет на хуторе возле малой речки.

— Возле Быстрянки?

— Быстрянка, засранка… Какая на фиг разница? Главное, что у него хорошая лодка.

— Ну и дальше?

— Вода сейчас высокая, ты хоть это усек?

— Знаю, что вода не сильно упала.

— Так вот, по Быстрянке от дедова хутора сплавимся в Двину.

— Ты что, с ума сошел? Речка через болото течет, она вся деревьями завалена!

— Ха–ха, деревьями! — засмеялся Антон. — Ты про это забудь. Дед сказал, на лодке пройти можно.

— Что, волоком лодку переть?

— Зачем волоком? Она нормально проходит. Дед в Латвию картошку возил и сахар. Если он один прошел, то мы с тобой как дважды два четыре.

— Дважды два — полштуки баксов, — мужчины рассмеялись.

— Давай сверху палаточку кинь.

Металл закрыли палаткой, порванной, старой, коричневой польской палаткой. Сунули две удочки, спиннинг, подсак.

— Ну вот, теперь все выглядит как положено. Антон зашел в дом, простился со своей женой,