Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания

Расим еще пробовал меня куда-то устроить, но к концу восьмого года это было уже просто нереально. Я решил, что пора возвращаться в Баку и, наверное, вернулся бы, если бы не случилась трагедия. Расим обычно поздно возвращался домой и шел через парк, чтобы сэкономить время. На этот раз было достаточно темно. Вместе с Расимом возвращался и его племянник, который приехал к нам на два дня посмотреть Москву. И именно в этот проклятый вечер в парке оказалась группа скинхедов. Я видел потом эти кадры. Убийцы снимали все на видео, чтобы похвастаться перед друзьями. Их было шестеро. Расим остался, чтобы их задержать и дать возможность сбежать мальчишке, иначе бы его убили вместе с ним. Я видел в подробностях, как убивали Расима. Он был грузным, располневшим пятидесятилетним кавказским мужчиной, который даже не пытался убежать от этих молодчиков. Врачи насчитали на его теле больше двадцати ранений, многие из которых могли оказаться смертельными.

Спустя некоторое время страшное видео появилось в Интернете. Никто из убийц даже не пытался скрыть свое лицо. Было очень грустно и очень страшно. Нужно отдать должное правоохранительным органам. Милиция и прокуратура сработали достаточно оперативно. Как только видео появилось в Сети, убийц сразу вычислили и всех шестерых арестовали. Потом выяснилось, что двоим не было еще и четырнадцати. Один из них лично наносил удары своей финкой. Интересно, что может вырасти из этого убийцы? И, оставляя его на свободе, мы готовы стать потенциальной жертвой его следующего нападения? Ведь отведавший крови убийца уже не сможет остановиться. Молодые преступники получили разные сроки, а я повез тело Расима в Баку.

По нашим обычаям, его похоронили на родовом кладбище. А потом стали давать четверги, на которые собирались друзья и родственники покойного. В сороковой день мы поехали на кладбище, а вернувшись, устроили поминки в мечети Таза-Пир, чтобы помянуть нашего друга. На таких поминках обычно подают плов с двумя видами мяса, с зеленью и каштанами. И еще легкие салаты, сыр, зелень, помидоры, огурцы. Спиртное категорически запрещено. И я впервые подумал, что напрасно нам не разрешают напиваться. Хотя бы для того, чтобы каким-то образом снять эту невероятную боль, освободиться от груза своей ответственности.

Еще через неделю я вернулся в Москву. Все мои звонки в Минск оказывались безответными. Я уже начал волноваться, не понимая, что именно произошло, когда Женя сама позвонила мне.

– Я потеряла свой телефон, – объяснила она, – и уже целую неделю восстанавливаю утраченные номера. Вы его уже похоронили? – Она знала о смерти Расима.

– Да. Я отвез его тело на родину.

– Какая жестокость, – вздохнула Женя, – неужели все ради забавы, ради того, чтобы похвастаться этим роликом?

– Не только, – возразил я, – они таким образом самоутверждались. Следователи заявили, что подобных случаев достаточно много. Выбирают подходящий типаж – выходца из Средней Азии или Кавказа и забивают его до смерти. Причем момент убийства всегда фиксируется на камеру. В последнее время начали убивать китайцев, вьетнамцев, негров.

– Какая жестокость, – печально повторила Женя. – Когда ты приедешь в Минск?

– Не знаю. Я пока ничего не знаю. Мне нужно немного успокоиться, отдохнуть, прийти в себя. Может, в конце месяца, не раньше.

– Я понимаю, – согласилась она, – будь осторожен. И не пытайся ходить там, где убили Расима, может появиться и вторая банда скинхедов.

– Не пойду, и вообще я собираюсь сменить квартиру. Слишком тяжелые воспоминания, я не смогу здесь долго оставаться.

– Может, приедешь ко мне? – неожиданно предложила Женя.

– Когда? – Я подумал, что это единственный выход спастись от безумия.

– Прямо сейчас. На поезде или на самолете, мне все равно. Тебе нельзя оставаться одному в Москве. Давай лучше ко мне.

– Я выезжаю прямо сейчас, – твердо проговорил я и сразу отправился в аэропорт.

Прилетев в Минск и увидев Женю, я не выдержал и разрыдался. А потом остался у нее на ночь. И еще на один день. И еще на одну ночь. Так я прожил в Минске почти два с половиной месяца…

Меня везли довольно долго. Я даже не открывал глаз, настолько все стало мне безразличным. Арвид, видимо, считал, что сделал самый сильный ход, он понял, что только таким образом сможет гарантировать мою лояльность и сделать меня заложником обстоятельств. Теперь я обязан решать, что именно мне следует делать. Но я сидел в машине с закрытыми глазами и почему-то вспомнил убитого Расима и свои рыдания у Жени дома. Мне почему-то не было стыдно тогда за свои слезы. Хотя я всегда стеснялся плакать при людях, даже когда был совсем маленьким.