Чингиз Абдуллаев - Жребий Рубикона

Они продолжали играть в шахматы. И как обычно, Эдгар Вейдеманис его побеждал. Дронго сопротивлялся изо всех сил, но давление белых было слишком явным, и стало понятно, что черные не смогут долго держаться.

– Потрясающая способность играть до конца, – сказал Вейдеманис, – ты никогда не сдаешься, даже когда результат очевиден.

– Пытаюсь держаться, – согласился Дронго, – ты все-таки не гроссмейстер и можешь ошибиться.

– Уже нет, – возразил Эдгар, – здесь все понятно. Я постараюсь тебя дожать. Мне нравится, когда я тебя обыгрываю. С твоим аналитическим мышлением. Я сам удивляюсь своим победам.

– Мое мышление годится для распутывания сложных криминальных задач, и оно отличается от аналитических способностей шахматиста, – задумчиво произнес Дронго. – Иначе самыми великими сыщиками были бы Фишер или Каспаров.

– Возможно, – согласился Вейдеманис, – тебе шах, и ты можешь сделать единственный ход, чтобы спасти своего короля. А через три хода получишь гарантированный мат.

Дронго минуту анализировал позицию. Затем в знак согласия кивнул.

– Дожал, – сказал он, – победил. Признаю свое поражение.

– Уже неплохо, – пробормотал Эдгар, – обычно ты играешь до последнего хода.

Они поднялись и прошли на кухню. Вейдеманис приготовил себе кофе, Дронго налил себе чай. Они сидели на небольшой кухне у Эдгара, где обычно устраивали своеобразные посиделки с обменами мнений по конкретным вопросам. Оба были высокого роста. Лысоватый брюнет Дронго и шатен Вейдеманис с роскошной копной волос были совсем не похожи друг на друга. Но у обоих было нечто схожее – внимательные, умные глаза всепонимающих и мыслящих людей. Выражение глаз, которое невозможно изменить или подделать. Только у Дронго были глаза волка, а у Вейдеманиса – рыси.

– Нам уже два раза звонил Леонид Кружков, – напомнил Эдгар.

Их небольшой офис находился на проспекте Мира, где обычно работали Леонид Кружков и его супруга, которые принимали посетителей, отправляли нужные факсы и документы, читали приходившие письма. Иногда там появлялся Эдгар Вейдеманис, еще реже и сам Дронго.

– Опять звонила эта дама, – догадался Дронго.

– Да, – кивнул Эдгар, – Раиса Тихоновна Долгоносова. Просит о встрече. Настаивает, говорит, что у нее очень важное дело.

– Она звонила две недели назад, когда я улетал в Хельсинки, – вспомнил Дронго.

– И тогда просила о срочной встрече. И сейчас два дня подряд звонит и просит встречи с тобой.

– Видимо, дело не очень срочное, если она звонила две недели назад и за это время не нашла никого, с кем можно было переговорить.

– А может, она не хочет обращаться к другим людям, – заметил Вейдеманис, – и ей нужен именно ты.

– Ты становишься подхалимом. Мог бы иногда и поддаваться в шахматы, чтобы быть более органичным, – пошутил Дронго.

– И тем не менее она хочет встретиться именно с тобой, – напомнил Эдгар. – Или ты не хочешь с ней встречаться?

– Раз она так настойчиво звонит, значит, у нее действительно важное дело, – вздохнул Дронго. – Ладно, давай ей позвоним и назначим встречу. Только пусть она приедет к тебе домой. А то моя квартира уже постепенно превращается в проходной двор.

– У тебя две одинаковые квартиры в Москве и в Баку, – рассмеялся Вейдеманис, – и каждый раз, когда я попадаю в какую-нибудь из них, я чувствую, что схожу с ума, настолько они похожи. Но я отлично понимаю, что ты сделал это намеренно. Но ты прав. Необязательно принимать всех гостей у себя дома. Я перезвоню Кружкову, пусть Долгоносова мне позвонит. Постараюсь понять, какое у нее важное дело.