Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания

Мы выпили по бокалу белого вина, Женя, пристально посмотрев на меня, вдруг спросила:

– И сколько еще будут продолжаться твои визиты ко мне?

– Не знаю. Но мне хотелось бы, чтобы эти встречи никогда не заканчивались.

– Все хорошее когда-нибудь заканчивается, – грустно заметила она, – мы уже немолодые люди, Ильгар, тебе сорок четыре, а мне тридцать шесть. Нужно как-то определяться, что-то решать. Долго так продолжаться не может.

Я понимал, что она права. Но что я мог ей предложить? Выйти за меня замуж? Я не был уверен, что смогу проработать инкассатором еще несколько лет. Оставаться в ее квартире на правах альфонса мне просто не хотелось. Говорить правду было стыдно, обманывать неудобно. Я опустил голову и просто молчал. А она тем временем продолжала:

– Мне тоже пора подумать о своей семье, о детях. Годы проходят, Ильгар, и я не молодею. Не успеем оглянуться, как мне стукнет сорок, потом сорок пять. А в этом возрасте женщины уже не рожают.

– Ты хочешь ребенка? – встрепенулся я.

– Во всяком случае, я хотела бы иметь нормальную семью. А заводить ребенка без отца практически невозможно.

– Я могу быть отцом ребенка, – смело заявил я.

– В этом я как раз не сомневаюсь, – улыбнулась Женя. – Я говорю о другом… Нам надо определяться, Ильгар, надо подумать, стоит ли продолжать наши отношения, если мы заранее понимаем, что ничего путного из этого получиться не может.

Если бы Маулиньш был жив, если бы я по-прежнему работал в театре, если бы все было как раньше, я бы, не задумываясь, сделал ей предложение. Но в таком положении… я молчал. Просто тупо сидел и молчал. Она, очевидно, восприняла мое молчание как мою неготовность к нашим дальнейшим отношениям или мое нежелание что-то ей говорить. Я просто сидел и подавленно молчал. Женщина, которая стала смыслом моей жизни, не только другом, но и самым близким человеком на свете, неожиданно все больше и больше отдалялась от меня.

– Я не знаю, – с печалью в голосе честно ответил я, – просто не представляю, как дальше будет. У меня нет стабильной работы и стабильной зарплаты. И я не могу ничего тебе предложить. Ты – квалифицированный врач, работаешь в больнице, тебя уважают коллеги, у тебя большая квартира, хорошая зарплата. Мне было бы стыдно пользоваться всем этим и ничего не давать взамен. Я надеюсь, что ты меня понимаешь.

– Не понимаю, – улыбнулась она, – совсем не понимаю. Разве все это имеет значение, когда два человека любят друг друга?

– Да, – вынужден был согласиться я, – все это не так важно. Но я говорю правду.

– Не сомневаюсь. Только я хотела тебе сообщить, что, кажется, жду ребенка. Твоего ребенка, Ильгар. В любом случае других мужчин у меня просто не было.

Я бросился ее обнимать. Какое счастье! После того как Фарида заставила говорить гадости мою дочь, я считал, что радость отцовства мне просто недоступна. Слишком глубокой была еще незатянувшаяся рана. И вот теперь Женя сообщила мне о такой радости. Я думал, что сойду с ума от счастья.

На следующий день я вернулся в Москву. И сразу подумал о том, что обязан поменять свою работу, чтобы не рисковать и не подставляться под пули. Но сделать это оказалось не так просто. Ее просто не было. Так что пришлось продолжать работать инкассатором. Я еще дважды ездил к Жене, с удовольствием замечая изменения в ее фигуре. Мне казалось, что родившийся ребенок объединит не только нас, но и наши судьбы, наши жизни, даже наши города. Я собирался сделать ей предложение, когда однажды ночью раздался телефонный звонок и я услышал сдавленные рыдания. Можете себе представить, как я испугался, сразу почувствовав неладное.

Да, это была Женя. Она потеряла ребенка. Наверное, действительно в таком возрасте трудно быть отцом и матерью малыша. Сама природа словно отторгает подобные семьи, когда пятидесятилетний отец не успеет вырастить и достойно воспитать своего наследника или наследницу. Не говоря уже о том, что в таком возрасте у нас мог родиться ребенок с хромосомными отклонениями, то есть с синдромом Дауна, и мы бы не смогли даже от него отказаться. Вообще Женя никогда бы не стала отказываться от своего ребенка, а я считал бы это чудовищным грехом. На следующий день я приехал в Минск, чтобы поддержать ее. Она была убита горем, много плакала, винила в этой потере только себя. В этот момент я не мог ни о чем с ней разговаривать, только пытался ее успокоить.

Еще через четыре месяца меня благополучно выгнали и с этой работы. Пришедший новый руководитель службы безопасности банка узнал о том, что в его штате работает немолодой гражданин другой республики. Это не могло понравиться никому, не понравилось и ему. Поэтому мне очень быстро оформили все документы и выдали расчет.