Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

Феофан цыкнул на него.

— Заткнись, Буй. Без тебя знаю. Омар не даст нам влипнуть.

Никто не произнес ни слова. Имя старого шейха действовало отрезвляюще даже на таких типов, как Хапито Гумжачев.

Вошла Рита с ведром воды и охапкой хвороста.

— Расселись, дармоеды, — беззлобно сказала она и, вылив воду в котел, поправила грудь под кофтой. — Варить мясо, что ли?

— Рано, — сказал Феофан. — Ступай пока. Посмотри, не идет ли старик. Скажешь, вон-да.

Рита ушла, покачивая бедрами. Обычный свой наряд — необъятную цыганскую юбку, она сменила сегодня на мужские бриджи, откровенно обрисовывающие ее несколько раздавшиеся формы. Буеверов перевернулся на бок, провожая ее масляным взглядом. Барон заметил это, и швырнул в него непотушенным окурком. Тлеющий пепел попал Буеверову за воротник.

Он подскочил, как ужаленный, хлопая себя по шее.

— Ты… подлюка! Чего бросаешься?

— Если ты, поганый пес, еще хоть раз глаз на Риту положишь, — прорычал Феофан, вращая белками, — закажи могилу поглубже!

— Тю… дурак, — все еще морщась, примирительно забормотал Алексей Буеверов. — Чего взъелся? Сдалась мне она…

— Пахан! — Хапито встал со скамьи и сел на пол, поджав под себя ноги. — Кончай тянуть! Пока старика нету — давай, говори. Чего делать будем? Куда уходить будем? Деньги делить надо.

— Куда ты с этими деньгами сунешься? Сказано тебе, черт нерюханый, Шукай везде номера послал. Ни одной красненькой не обменить!

— Я плевал. Другой место не знают. Давай мою долю. Куда чемодан девал? Зачем глаза пыль бросаешь?

Хапито распалился и сверлил барона злобными глазками.

— А уходить надо, — будто не замечая его требовательного взгляда, сказал Феофан. — Не сегодня-завтра Шукай здесь будет. Если Зубер или Парамон раскололись… Чего в самом деле старый хрыч тянет волынку…

Буеверов заерзал, сел на бурке, — его толстый живот уперся в согнутые в коленях короткие ноги.

— А я чего говорю? Не верю я вашему этому мусульманскому попу. Нужны мы ему как прошлогодний снег. Сам драпанет с нашими тугриками, а нас — в каталажку. С Шукаем шутки плохи. О том вы не хуже меня знаете…

— Назад Дербент не еду, — отрезал Хапито. — Новороссийск еду. К Паше, — он длинно и замысловато выругался. — Где старик, почему не идет? Сам скажу! Разве я ему раб? Где акша [57] Акша (тюркское) — деньги. , барон?

Внезапно из-под лестницы раздался скрипучий металлический звук.

Хапито тотчас умолк, потянувшись к карману брюк. Феофан встал, выдернув нож из-за голенища сапога. Буеверов открыл рот.

— Кто? — выдохнул барон.

— Шейх Омар! — раздался в тишине башни негромкий спокойный голос, и из темноты показалась фигура старика. — Салам алейкум, уважаемые головорезы! Что? Как крысы с тонущего корабля, собрались кто куда! А корабль, между прочим, пока не тонет. Смотрите, как бы не продешевить!

Он неторопливым шагом прошел к скамье, на которой только что сидел Феофан третий, достал из переметной сумы, которую держал в руках, расшитую золотым узором бархатную подушечку и сел на нее, положив на колени холеные белые кисти рук.

— Вон-да!.. — оторопело сказал барон.

Хапито, все еще сидевший скрестив ноги, опомнившись, подскочил и сделал в сторону шейха нерешительный и неловкий полупоклон.

— Так кто из вас и чем недоволен, честная братия? — прикрыв красноватые, в прожилках, веки, спросил шейх, понижая голос.

Все молчали. И Хапито, и сам барон, и даже отошедший в последние годы от приятелей Алексей Буеверов знали, что ничего хорошего не сулит этот старческий угрожающий шепот.

— Мы всем довольны, Хан, — первым решился ответить барон. — Не с нашим умом… Оно, конечно, вон-да!.. — с грехом пополам справившись с этой красноречивой фразой, Феофан засопел и принялся тереть волосатую грудь, выглядывавшую из-под рубашки, что было признаком крайней его растерянности. Оправившись и не услыхав новой реплики Омара Садыка, барон осмелел и продолжал уже более вразумительно: — Однако, Хан, мы, того… Что делать-то? Ребята боятся. Не пора ли поделить башли? Того и смотри майор этот прикроет всю лавочку, вон-да!

— Делить пора, Хан. Ехать кто куда надо, зачем сидеть? — исподлобья глядя поверх переносицы Омара и не решаясь смотреть в глаза шейху, обронил Хапито Гумжачев. И неуверенно добавил: — Давай, скажи слово. Твоя голова. Как скажешь, так будет…