Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

— А что раб божий Алексей?

Казалось, Омар Садык спит или пребывает в этакой добровольной нирване, механически произнося время от времени какие-то слова, запрограммированные заранее и сейчас уже не зависящие от его воли. Он сидел на своей бархатной подушке, расслабившись и откинув голову на пологий уступ каменной стены, безучастный, отрешенный, и это странное, противоестественное его спокойствие разношерстная преступная компания, собравшаяся здесь, расценивала и понимала по-своему, и потому все они вместе и каждый в отдельности испытывали сейчас перед ним почти суеверный страх.

Буеверов знал об Омаре Садыке гораздо меньше других, встречался с ним всего-навсего в третий раз с тех пор, как был принят в шайку, и на него гипнотическое влияние шейха распространялось в гораздо меньшей степени, ибо до сих пор могущество Омара Садыка в его глазах реального подтверждения не получало. Вот почему Петрович, не отличавшийся особым знанием человеческой психологии, совершил промах, который мог бы иметь для него роковые последствия, если бы не счастливая случайность.

Возмущенный двуличием своих сообщников, которые только что откровенно роптали, не одобряя действий старика, а теперь оба пошли на попятный, Буеверов не без труда поднялся, покраснев от натуги и жестикулируя, сделал шаг по направлению к Омару.

— Какого рожна выламываешься? Может, еще у аллаха своего спросишь, когда нам долю свою получить? Пошел к чертовой бабушке, понял? Куда чемодан девал? Твой, что ли, фарт был? Здесь двое нас кто провернул дело, — я и Хапито. Ну, пахан имеет долю, — Буеверов кивнул в сторону Феофана, — а ты что? Кой шут барыга надо мной командует? Слышь, барон!.. — Буеверов разошелся и двинулся было с угрожающим видом к шейху, но поскользнулся на мокрой плите пола, которую Рита недавно облила водой, плеснув ее мимо котла, растянулся во весь рост, грузно шлепнувшись на бок.

Это его спасло. Тонкий длинный стилет, который Омар Садык неуловимым молниеносным движением выхватил из-за пазухи и швырнул в Буеверова, как потом божился Феофан, должен был попасть ему в сердце, но; поскольку Буеверов в этот момент уже падал, обоюдоострое лезвие полоснуло его по щеке, и, распоров ее наискось от губы чуть ли не до самого уха, со звоном покатилось по каменным плитам.

Буеверов залился кровью.

Омар не шелохнулся.

— Вон-да-а-а! — поперхнулся барон своей знаменитой приговоркой.

Буеверов зажал щеку ладонью.

Между пальцев тотчас хлынула кровь, обливая ему ку до самого локтя и капая на пол. Он силился что-то сказать, но из горла его вырывались только нечленораздельные хлюпающие звуки.

— Сам напоролся, дурак, — не меняя позы, сказал Омар Садык. — Кровищи — как из барана недорезанного. Стоял бы спокойно — уже был бы в раю, послушал бы, как поют ваши христианские ангелы.

— Шайтан, — прошептал Гумжачев.

— Перевяжите его, — приказал Омар. — А то всю башню изгадит.

Барон крикнул в двери:

— Рита!

Цыганка вошла так быстро, что сомневаться не приходилось: она подслушивала, стоя у входа.

— Чего?

— Воды и тряпку! — велел Феофан, показав на скрючившегося возле очага Буеверова. — Промой и перевяжи ему рану.

Рита сбегала за ведром и безо всяких признаков волнения (видно, не впервой приходилось заниматься ей такими вещами) платком, смоченным в ключевой воде, стала промывать щеку Петровичу. Порез был глубокий. Потом, достав из кармана нечистый свалявшийся бинт, ловко замотала им всю половину головы, завязав концы сзади, на шее.

Буеверов тяжело дышал и потел во время этой процедуры, не сводя загнанных глаз со страшного старика. Губы и руки его дрожали.

— У кого еще есть разговоры? — спросил Омар Садык тем же ровным тоном.

Ни один из них не раскрыл рта.

— Вот так-то лучше, сыны мои, — сказал шейх, улыбнувшись краешком губ. — Мало, что вы мне всю молитву испортили, ни одного доброго дела с умом не сделали — теперь бунтовать?

— Да мы, что ж… — заикнулся было Феофан.

— Не оскверняй уста ложью, — остановил его жестом Омар Садык. — Аллах все видит, вес слышит! — он перевел взгляд с барона на Риту, которая мыла руки в ведре с водой. Вода в ведре была розовой. — Подотри пол и ступай. Готовь мясо, — приказал ей шейх.

Рита засуетилась. Через минуту никаких следов происшедшего не осталось, если не считать замотанной головы Буеверова. На марле, скрывавшей теперь половину его лица, медленно проступала алая полоса.

Рита поспешно вышла, загромыхав ведром, и притворила тяжелую, окованную железными полосами, дубовую дверь башни.