Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

— Дежурный? Гоголев говорит. Найдите моего секретаря — он где-то там сейчас, в отдела кадров. — Пусть срочно едет на вокзал и по нашей броне возьмет два билета на одиннадцатичасовой в Дербент. Да, на одиннадцатичасовой. Выполняйте!

— Спасибо, Виктор Иванович, — сказал Дараев.

— Не за что. Ваше присутствие там нужно для пользы дела. Не на курорт поедете. Кстати, Жунид Халидович, с Махачкалой я созвонился еще вчера: вас в Дербенте встретят и помогут.

— Спасибо.

В дверь постучали.

— Это Сугуров. Да?

Но вошел не Арсен, а лейтенант Абдул Маремкулов. На его обычно хмурой физиономии сейчас было написано довольство собой и предвкушение похвалы. Жунид тотчас понял, что Абдул явился не с пустыми руками. Вообще, присматриваясь к этому человеку, Шукаев сделал для себя вывод, что при желании он умеет работать и даже выполнять вполне самостоятельно кое-какие несложные поручения, если обращаться с нам по-человечески, не подчеркивая своего превосходства, в чем бы оно ни выражалось. Америки он не откроет, но может быть просто полезен. Конопляновские методы руководства сделали из него существо мало думающее, не рассуждающее, привыкшее раболепствовать перед начальством. Вытравить это из человека, которому уже немало лет, не так-то легко, но помочь ему сделать это самому — можно и нужно.

— Что у вас, лейтенант? — спросил Гоголев.

— Товарищ полковник (Виктора Ивановича неделю на зад повысили в звании), разрешите обратиться к товарищу майору!

— Обращайтесь, — сдержал улыбку начальник управления.

— Сядьте, лейтенант, — не дал ему продолжать в том же официально-уставном тоне Шукаев. — Сядьте и расскажите покороче, что там, у Паритовых.

— Вот, — вместо ответа, сказал Абдул и, достав из на грудного кармана гимнастерки коробочку, положил ее на стол.

В коробочке лежало два кольца с большими сверкающими камнями.

— Бриллианты, надо полагать? — Гоголев вопросительно посмотрел на Маремкулова.

— Поддельные! — с нескрываемым торжеством заявил Абдул. — Паритова сама отдала. Просила только запротоколировать, что она не скрыла.

— Вы уверены, что камни не настоящие?

— Да. Я возил кольца в Госбанк, там есть специалист Он сказал — стекляшки.

— К Чернобыльскому не пытались попасть?

— Не пустили врачи.

— Как он там?

— Сказали, ему немного лучше. Но вставать не разрешают. — Сияя, Абдул поднялся со стула. — Я могу идти?

— Нет. Оставайтесь, — сказал Гоголев, несколько удивленно глядя на подчиненного. Таким он еще не видел Абдула Маремкулова.

— Спасибо, Абдул, — Шукаев тоже встал и пожал ему руку. — Я надеюсь, вы оформили документально эти кольца?

— Конечно. Какой разговор!

— Ну, и отлично. Вы едете с нами в Дербент, — сказал Шукаев. — На финальное действие нашей пьесы… Во всяком случае, нам хотелось бы, чтобы оно стало финальным, — тут же поправился он.

— Я готов! — торжественно заявил Маремкулов.

— Ну, вот и порядок. Сейчас мы с Вадимом Акимовичем еще быстренько наведаемся в санчасть.

— К Бекбоеву? — спросил Гоголев.

— И к нему.

— Надо бы выяснить, успел ли цыган предупредить своих, что Нахов арестован, — сказал Дараев.

— Обязательно. Собственно, они уже должны были зашевелиться: Буеверов там, значит, им известно, что Щеголевы и Рахман у нас. Мы все время отстаем, — согласился Жунид. — Кроме того, у меня есть желание еще раз повидать Чернобыльского. Если позволят врачи.

— Вряд ли, — усомнился Гоголев. — Инфаркт все таки.

Снова раздался негромкий стук в дверь.

— Войдите!

На этот раз пришел Арсен.

Пистолет ТТ за номером 1524 был зарегистрирован на имя начальника пожарно-сторожевой охраны Шахарской ткацкой фабрики Исхака Кумратова. Кроме отпечатков пальцев на рукоятке и курке, принадлежавших Парамону Будулаеву, были еще чьи-то на стволе. В картотеке регбюро не нашлось ничего похожего.

Перед уходом в санчасть Жунид зашел в регбюро сам и попросил как можно скорее, в пределах полутора часов (было уже половина девятого), дать ему сведения обо всех прошедших по картотеке лицах, в составе имени которых была бы частица «хан». Посоветовал начать с дел десятилетней давности.

— Трудненько будет, — неопределенно сказали ему.

— Сделаете?

— Постараемся.

— Очень нужно, — просительно сказал Шукаев. — Просто необходимо. Если не успеете, телеграфируйте мне в Дербент.

…Как и предсказывал Гоголев, к Самуилу Чернобыльскому их не пустили.