Юрий Иванов-Милюхин - Валютчики

— Дурака надыбал? — наркоша забрал вещь. — Это цена лома. Если хочешь, по пять рублей за грамм.

— Я не договорил. Согласен взять по три рубля, — нахмурился я. — Больше никто не даст, сами продаем от трех до четырех рублей. В скупке примут по рубль тридцать, как лом, в ломбарде — по полтора, не дороже.

— Поэтому пришел, — озаботился клиент. — Старинная вещь, почти сто пятьдесят лет.

— Здесь богатых купцов не ищут. Купил — продал.

— Понятно… У меня еще поднос. Немного погнутый.

Длинными руками наркоша вытащил из сумки плоский, с небольшим закругленным выступом по кругу и мелким узором по верху поднос На дне была выбита тоже восемьдесят четвертая проба, тот же год. Скорее всего, обе вещи составляли единое целое, делал их один мастер. Но по внешней стороне дна провели длинную глубокую царапину, сам выступ в одном месте словно выворачивали клещами. Осмотрев изделие, я пришел к выводу, что ремонту оно не подлежит — слишком глубока царапина, больно пожеван край. Это лом. Клиент, наверное, консультировался, вел себя спокойно, не как при обследовании конфетницы. Вернув поднос, я покусал нижнюю губу:

— Оба изделия могу взять по два рубля на круг. В конфетнице граммов шестьсот?

— Шестьсот двадцать. В ломбарде взвешивали, — кивнул парень. — Если заинтересовался, уступлю по три. Общий вес килограмм четыреста восемьдесят граммов. К вам подруливают скупщики старинных изделий. Все равно навар сверх головы.

— Ты навар не считай, — посмотрел я наркоше в пустые глаза. — Поднос ломовой, конфетницу продать надо. Купцы со стороны заглядывают раз в год по обещанию, свои норовят дать дешевле, чем купил.

Парень долго рассматривал меня с макушки до носков ботинок. Он словно забыл о серебре, скорее, как бы оценивал обстановку. В голове мутилось от запахов, хотелось выбраться на свежий воздух. Я собрался послать его подальше, когда заметил блеск в глазах. Решил не торопиться, дать последний шанс.

— Какая окончательная цена? — выдавил из себя непутевый наследник.

— По два пятьдесят. Или шагай своей дорогой.

— Гони бабки.

— Товар, — скрипнул я зубами.

Не знаю, что удерживало уйти в обратную сторону. Наверное, упрямство, необходимое в другом месте. Наркоша передал обе вещи, оловянными глазами уставился в переносицу. Я встряхнул холщовую мешковинку с ручками, запихнул серебро туда, нашарил калькулятор.

— Три тысячи семьсот рублей, — буркнул я.

— Давай, — эхом откликнулся клиент.

Расстегнув замок на сумке, я вытащил пачку сторублевок. Долго перелистывал купюры. От запаха в башке творилось невообразимое. Отдав положенное, оперся остатком денег о заднюю стену ларька. Черт дернул заволочь сюда. Мог бы сторговаться в магазине. Почувствовал, как потянули за ремешок. Среагировал мгновенно. В заднем кармане брюк носил шило с колпачком от авторучки на конце, чтобы не проткнуть кожу на заднице себе. Крутые валютчики имели разрешения на ношение огнестрельного, газового оружия. Другие держали складные ножи или заточки. Я обходился по старинке. Рука выстрелила к горлу противника, вдавила пергаментную кожу под челюстью. Парень отпустил ремень, неловко пошатнулся. Задышал неглубоко и прерывисто.

— Ну и реакция у тебя, — прохрипел он.

— Служили…

Надрывно кашляя, он затерялся в валившей через трамвайные пути толпе. Я положил остаток денег в сумку, задернул замок. Заметил, что колпачок будто прикипел к стальному жалу. Тряхнув плечами, невольно перевел дух. Подумал, что наркоша издыхает где-то от нервных спазм. Выйдя из-за ларька, вобрал полную грудь прожаренного воздуха, обыденно повел глазами по толпе. Наверное, отвык обращать внимание на подобные сцены.

Прошла неделя. Разговоры о падении рубля становились устойчивее. Крупные дельцы взялись переводить в доллары все подряд. Всплеск был спонтанным. Остальные банковали по прежнему, не думая о сдаче акций и продаже припрятанного золота с дойчмарками. Я стоял на углу ларька, разговаривал с Папеном. Как всегда, он ходил вокруг да около. Недалеко переминался Серж, муж сестры бригадира, приставленный для выяснения — сколько можно наварить за пару-тройку часов маяты в вечернее время. Пока я отстегнул на месяц вперед приблизительно. Сбитые копейки делил с Сержем, которому не нравилась временная миссия. Возле золотого «Кристалла» навар был гораздо весомее. Он бы давно сдернул, если бы мог ослушаться хозяина. Я похмыкивал, потому что пришел на рынок не за деньгами, скорее, за впечатлениями.