Андрей Воронин - Слепой. Приказано выжить

— Если бы молодость знала, если бы старость могла… — раздумчиво продекламировал Андрей Родионович и, остановившись в центре просторного вестибюля, огляделся по сторонам. — Что ж, недурно, недурно. С трубами и крышей здесь, полагаю, проблем нет. Убрать гламурную мишуру, сделать интерьер немного строже, и все будет в полном и окончательном порядке. Да, и еще ужесточить правила членства в клубе.

— И изменить название, — добавил Буров.

— Ммм? Что, и предложение имеется?

— Кремль, — сказал Иван Сергеевич.

Пермяков ненадолго задумался.

— А что, — сказал он после паузы, — это мысль. Хорошая, как и все идеи, которые ты генерируешь в своем котелке. Ай да ты! Есть такой фантастический роман — «Голова профессора Доуэля». Там человеческая голова отдельно от тела, на стеклянном столике жила. Помнишь?

— Беляев, — без задержки, как примерный ученик у доски, отрапортовал Буров. — Как не помнить, когда за его книжками вся страна охотилась!

— Да, было дело, — согласился Пермяков. — Вот я и подумал: надо бы попросить Умника, чтобы его яйцеголовые хорошенько поработали в этом направлении. Чтобы, когда придет срок, твоя соображаловка не в земле гнила, как прошлогодняя картофелина, а продолжала плодотворно работать.

— Если по соседству с твоей, я не возражаю, — рассмеялся Буров. — Сколько лет мы с тобой рука об руку — двадцать пять, двадцать семь?

— Тридцать два, — поправил Андрей Родионович. — Старость не за горами, а из тебя, как прежде, идеи бьют фонтаном. И каждая, какую ни возьми, истинный перл. Это же надо было придумать: «Кремль»!

— А что? — пожал плечами Буров. — Теневому правительству нужен теневой Кремль. По-моему, это очевидно.

— Особенно для того, кто придумал само теневое правительство, — добавил Пермяков. — Кстати, ты не в претензии за то, что я оседлал твою идею?

— Мог бы не спрашивать, — сказал Иван Сергеевич. — Ответ на такой вопрос может быть только один, и тебе потом придется гадать, правда это или ложь. Ты прекрасно знаешь, что я предпочитаю оставаться на вторых ролях и руководить из-за кулис, по принципу: моя идея — ваше исполнение. И, соответственно, ваш же ответ в случае, если идея окажется не совсем удачной.

— Спасибо, успокоил, — иронически поблагодарил Пермяков.

— Чтобы ты окончательно успокоился, задам встречный вопрос, — приподняв уголки рта в подобии улыбки, сказал Буров. — Тебе не приходило в голову, что оттуда, из-за кулис, я могу управлять не только своим горячо любимым шефом, но и тобой?

— Ты знаешь, приходило, — с такой же, как у собеседника, иезуитской улыбочкой ответил Андрей Родионович. — Более того, я неоднократно получал этому прямые подтверждения. Но меня это не особенно беспокоит. Так уж устроен мир, что любого короля делает свита. Или возьми простейший пример: собака. Человек приобретает щенка, выхаживает его, кормит, воспитывает и дрессирует. Пес преданно смотрит хозяину в глаза, виляет хвостом, выполняет команды и, бывает, приносит тапочки — изрядно пожеванные и обслюнявленные, но приносит. И редкий хозяин в какой-то момент своей жизни не задается вопросом: а кто, собственно, кому служит — собака ему или он собаке? Выполнять команды среднестатистическому городскому псу приходится нечасто, тапочки он приносит раз, от силы два раза в день, а все остальное время валяется на хозяйской кровати и ждет, когда его накормят до отвала и поведут гулять в парк. А человек горбатится пять дней в неделю, чтобы прокормить этого дармоеда, а перед уходом на работу и по возвращении с нее вынужден вести его на прогулку — независимо от своего желания, в любую погоду…

— Всегда восхищался твоим умением мгновенно отыгрывать очки, — сказал Иван Сергеевич. — С кем меня еще не сравнивали, так это с собакой.

— Так уж и не сравнивали, — посмеиваясь, усомнился Пермяков, — при твоей-то работе! Это же у наших горцев любимое ругательство: умри, неверная собака!

— Ну, эти не в счет, — с улыбкой, на этот раз вполне искренней и дружелюбной, ответил Буров. — Эти у меня, как правило, сами подыхали раньше, чем успевали помянуть неверного пса. Ну вот взгляни. По-моему, помещение вполне подходящее.

Они стояли на пороге небольшого банкетного зала. Помещение было прямоугольное, сильно вытянутое в длину, с двумя рядами колонн вдоль продольных стен. Стены были глухие, с вмонтированными в промежутки между колоннами фальшивыми окнами. Буров щелкнул выключателем, и за матовыми стеклами вспыхнул мягкий ровный свет. Протянувшийся почти от самой двери до дальней стены зала стол был пустым и голым, напоминая о том, что до вечернего наплыва посетителей еще далеко. Время для встречи было выбрано с умом: персонал заведения отсыпался после трудовой ночи, а утренняя обслуга уже ушла, предварительно вылизав до блеска посуду, полы и вообще все, что нуждалось в вылизывании.