Андрей Воронин - Слепой. Приказано выжить

Эти приключения происходили с периодичностью от трех недель до нескольких месяцев. Случалось, что Василия Ивановича не беспокоили по году и даже больше, но рано или поздно его старенький «Сименс» снова принимал ошибочный вызов, и Чапай отправлялся в очередное путешествие. Не кривя душой, назвать эту работу опасной было затруднительно; единственное, что по-настоящему в ней напрягало, это постоянное сознание того, с кем и зачем встречаешься. Впрочем, это маленькое неудобство с лихвой искупалось солидной прибавкой к пенсии, которую Василию Ивановичу аккуратно переводили на его банковский счет ежемесячно, независимо от того, работал он в этом месяце курьером или безвылазно, не считая коротких отлучек в ближайший гастроном, забивал во дворе с мужиками многострадального козла.

Места передачи конвертов постоянно менялись, а вот адресат всегда был один и тот же — высокий, спортивного сложения мужчина в неизменных темных очках, уже переваливший сорокалетний рубеж. Чтобы в очередной раз повидаться с ним, Саблин отсылал на оставленный генералом телефонный номер текстовое сообщение с адресом и временем встречи, и отправлялся в дорогу — бывало, что на соседнюю улицу, а случалось, что и в соседний город. Адресат всегда приходил с небольшим опозданием — видимо, проверял, не привел ли Василий Иванович за собой хвост, — а уходил последним, явно предварительно убедившись, что связной не пытается следовать за ним по пятам или каким-то иным способом выведать, куда он направляется. Самолюбия Чапая такая недоверчивость никоим образом не задевала. Она представлялась ему естественной, оправданной, но, увы, напрасной: опасаться брюнету в темных очках следовало не его, а своих коллег. Всякий раз, возвращаясь домой после очередного рандеву с этим типом, Саблин гадал, сколько еще таких встреч ему предстоит — одна, две, десяток? А может, это был последний раз? Киллеры долго не живут; даже самые ловкие и везучие из них рано или поздно получают гонорар не звонкой монетой, а тусклым свинцом, и этот — не исключение. Он и так протянул нереально долго; квалификация у него, несомненно, высочайшая, но однажды придет и его черед накрыться дерновым одеялом.

Каждый раз, когда пауза между двумя встречами затягивалась, Саблин начинал подозревать, что его адресат, наконец, получил свою пулю. Подозрения эти крепли день ото дня, и все острее вставал вопрос: ну, и что дальше? Покажет ему генерал нового адресата, или это конец, и придется отвыкать от ежемесячной прибавки к пенсии? Успокаивало лишь то, что деньги продолжали исправно поступать на счет, и, подумав, Василий Иванович пришел к выводу, что это нормально. Денег спецслужбы отродясь не считали и могут десятилетиями платить человеку, которого когда-то завербовали, и к услугам которого не прибегали ни разу и вряд ли когда-нибудь прибегнут. Платить просто так, на всякий случай — авось, еще пригодится. Или потому, что нечаянно забыли об его существовании, а тот, кто назначил ему жалованье, давно ушел на пенсию или помер.

В день, о котором пойдет речь, Василий Иванович утешал себя примерно такими мыслями. Со времени последнего свидания с киллером в темных очках прошло уже полных четырнадцать месяцев; продолжительность паузы приближалась к зарегистрированному рекорду, который составлял полтора года, и Чапай мало-помалу начал беспокоиться. Не то чтобы он скучал по душегубу в темных стеклах или сильно боялся лишиться ежемесячных выплат — на жизнь ему хватало и без них, а банковский счет с собой в могилу не заберешь. Что его по-настоящему беспокоило, так это перспектива снова остаться не у дел, без сознания собственной значимости и важности доверенной ему работы.

Утешался он, сидя в туалете, со свежей газетой на коленях и с очками на носу. В это самое время из кармана его спущенных до щиколоток тренировочных штанов послышалось гнусавое кваканье, отдаленно напоминающее музыку. Этот звук издавал мобильник, который Саблин по уже укоренившейся привычке постоянно держал при себе. Чертыхнувшись, Василий Иванович сунул газету под держатель для туалетной бумаги, выкопал телефон из складок ткани и посмотрел на дисплей. Входящий номер был ему незнаком, и Чапай понял, что его молитвы услышаны: он снова понадобился товарищу генералу.

— Веру Анатольевну позовите, — забыв поздороваться, приказным тоном произнес в трубке грубый мужской голос.

— Ошиблись номером, — помедлив, ответил Василий Иванович.