Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Артем, воспитанный в духе всенародного братства, несмотря на свое горе, старался не реагировать на разные выпады с их стороны, так как боялся сорваться, а там и до беды недалеко. Могут пострадать и хорошие люди.

Он вспоминал уже не один раз разговор с тренером по айкидо.

— Дядя Артем, ты бы поаккуратней с напарником, несмотря на то, что у него хорошая страховка, ты жестко работаешь и, естественно, делаешь ему больно. Это тебе не кукла, а человек, сломаешь его. Сам страдать будешь.

— Да я не хочу плохого, — попытался тогда оправдаться Артем.

— Я к тому, Артем Викторович, что вы и не замечаете, какая у вас внутренняя агрессия и скованность, — сказал тогда тренер.

— Да, я понял, буду стараться расслабляться.

— Правильно, расслабленный человек всегда быстрей скованного, он значительно быстрей отреагирует и защитится, — сказал Ярослав Егорович, улыбнувшись Шмелеву.

Проходя мимо таджиков, а может быть, это были узбеки, а может, киргизы, но никто из стоящих не показался Артему знакомым, он не напрягся и не подумал ни о какой-либо провокации, но она поступила незамедлительно.

Один из куривших швырнул недокуренную сигарету прямо перед ногами Артема, искры веером разлетелись по пешеходной дорожке. Артем остановился и бросил короткий взгляд в сторону стоящих, от которых незамедлительно услышал:

— Не бойся, иди дальше себе, — сказал один из них и потом что-то сказал на непонятном для Артема языке. Они засмеялись, громко и с издевкой, так показалось Артему. Он не был настроен, ни в коем разе, что-то выяснять, и пошел под этот смех вперед. Вспомнив, как Зеленин Витя подставился в электричке, несмотря на то, как хорошо он владел приемами айкидо, Артему еще надо лет пять усиленно тренироваться и тренироваться до его мастерства. В этот момент свет на столбе, так называемая кобра, погас, и стало темно, только от окон первого этажа падал свет и освещал проем между первым и вторым подъездами. И вдруг что-то случилось с Артемом, он и по сей день не может точно вспомнить что, он остановился и сказал:

— Что вам так весело? Я вам не нравлюсь?

— Эй, а ты чего хочешь? — прекратив смеяться, крикнул один из стоящих таджиков.

Артем увидел, как они резво кинулись к нему. Шмелев резко шагнул влево на проезжую часть между припаркованными машинами и еле успел среагировать на удар ногой одного из нападавших, который просто нагло прыгнул на него, вытягивая веред свою ногу. Видимо, каратист, подумал сразу Артем, но он уже отступил назад еще на шаг. Каратист замешкался после промаха ногой, пошел в атаку руками, в полумраке нелегко было Артему увидеть удары, и он, не рискуя, отпрыгнул еще на несколько шагов назад, интуитивно отбиваясь руками от ударов, которые все-таки смогли сделать ему больно, попав в косточку большого пальца на левой руке. Тут, как по команде, кобра дала свет, и Артем, сразу увидев своего противника перед собой, отвел его очередной удар своей рукой и оказался у него сзади, закрутив таджика на спину, он безжалостно бросил его в обратную сторону, назад, но от смерти разбиться об асфальт таджика спас бордюр и низкий металлический забор, которые стали как бы препятствием для падения плашмя, и таджик, как подкошенный, оказался за забором на газоне, раскинув руки в стороны.

Артем этого не видел, он видел, как друзья пораженного шли смело на него. Артема охватила такая ярость и злость, что он сам пошел им навстречу, и что он сумел применить, он, конечно, потом вспомнит, но в тот момент он шел, как танк, сминая через блоки захваты и броски двух, не понявших ничего, нападавших.

Один упал на бок и не шевелился. Артем подошел к тому, что пытался подняться. О, как ему захотелось вдруг ударить его ногой, но Артем схватил таджика за голову и, развернув ее к себе, нанес какой-то скользящий удар в лицо. Таджик вскрикнул и упал на спину. Артем огляделся. На крыльце четвертого подъезда, где горел свет, стояли два мужика, и, чтобы не светиться, Артем быстрым шагом ушел назад, туда, откуда пришел, бегом пробежал вдоль дома с обратной стороны и, не мешкая, зашел со стороны мусорки в свой подъезд.

В лифте он начал понимать, что он что-то натворил не то. Понимать, что зря задрался, хотя они сами задрались первыми. Артем уже начал ругать себя за то, что не прошел мимо, как его учил тренер по айкидо: все попробовать, лишь бы решить проблему мирным путем. Нервы, нервы на пределе. Что же он там натворил?

Зайдя в квартиру, он не стал включать свет на кухне, чтобы не светиться, прошел к окну эркера и, не высовываясь сильно, посмотрел на действия нападающих. Один лежал на газоне, на боку, но вроде шевелился, другой сидел на дороге, а третий разговаривал, похоже, с теми, что были у четвертого подъезда. А когда все встали на ноги, то у Артема вдруг задергалась левая рука с большим пальцем, а потом его затошнило. Конечно, он еще не ужинал, а время приближалось к одиннадцати ночи. Хорошо, что жены нет сегодня дома, а то бы начались расспросы. Врать бы Артем не стал, а напряжение у Людмилы прибавилось бы, это точно.