Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Артем ожидал, что его будут искать. Он наблюдал до тех пор, пока двое не пошли обратно к четвертому подъезду, а трое, подойдя к первому подъезду, через несколько минут скрылись за его дверью.

Значит, в первом подъезде у них кто-то есть, или они там работают и вышли покурить. Да, все сходится. Артему нужен отдых. Иначе он может натворить бед.

До отъезда он из предосторожности, выйдя из подъезда, сразу сворачивал налево, обойдя торец дома, шел к метро через поле. Ругая себя за такой поступок. А ведь в такой злобе Артем запросто мог кого-нибудь и убить.

Он, правда, не рассматривал тот вариант, что у двух таджиков были ножи и что у первого нападающего реально был черный пояс по каратэ. Это он узнал потом, чуть позже, в разговоре с парнем-таджиком, который его хорошо знал и уважал. Он тогда сказал:

— Когда ребята узнали на кого нападали, то просили меня перед вами извиниться. Они так же хотят передать Вам коньяк.

— Скажи им, что я зла не держу, и они пусть извиняют меня. Коньяк не надо, я не пью. Хорошо, что так обошлось. Пусть не хамят, а то обозлят мужиков, и начнется потом резня. Кому это надо. А брошенная сигарета — это все-таки был вызов, — улыбнувшись, сказал Шмелев.

На Сахалин.

Сообщив всем, что он уезжает на Сахалин, а именно оперу, следователю, в Ковров, сказав друзьям об этом и чтобы в случае чего, то не забыли его семью. Артем и Юля в 22.30 на «Боинге-767» взмыли к облакам, и ушли на высоту десять тысяч метров.

Артем, уезжая, понимал, что оставляет без контроля со своей стороны ожидаемый через три дня следственный эксперимент, где на месте Мормурадов будет давать показания в квартире. Этот негодяй не разрешил снимать его на видеокамеру, а только на фотоаппарат, и просил, чтобы нигде рядом у дома не было отца Ольги. Видимо, кто-то из следствия припугнул его Шмелевым, объяснив ему, что ветеран убьет и глазом не моргнет, тем более он это говорил в открытую. Кроме того, через неделю Стариков обещал провести обыск у Турдыева и Ашотова.

Артем улетел, но всю свою заботу передал прекрасному своему помощнику Кошевому Саше, который был в курсе практически всех дел по следствию и благодаря которому Артем мог покинуть Москву, эту жару, духоту и смрад. Нервы были на пределе, здоровье ухудшалось с каждым днем. Шмелев понимал это и поэтому принял решение на вылет.

Людмила проводила их, даже с некоторой завистью сказав напоследок:

— Как я вам завидую. Сядете скоро в самолет, а там кондиционер, прохладительные напитки, ужин, и уедете далеко от Москвы, от этого злого и жестокого города. Ладно, летите с Богом и возвращайтесь, мы все вас будем ждать.

Борт 895 взял курс на Южно-Сахалинск. Взлет был быстрый, всего-то 30 секунд, и позади Москва, Москва, в которой остались жена, друзья, и самое главное — остались те, которые уже никогда не поднимутся по трапу самолета, не сядут в удобные кресла, не услышат инструктажа, как себя вести в аварийных ситуациях. Самолет плавно набрал нужную высоту. Артем смотрел в иллюминатор и почему-то вспомнил, как в 2006 году он провожал Олю, Тьерри и маленькую Лизочку в «Шереметьевой». Артем тогда даже форму военную надел. Форму он надел потому, что выезжали они из Бутово явно с опозданием. Оставалось до начала регистрации не более одного часа. Сначала все шло хорошо, потом Лиза закапризничала, а потом сели и поехали. Машиной управляла Оля. После выезда на МКАД начались сплошные пробки и, недотянув до Новорижского шоссе, а прошло более часа, поток машин встал полностью, прошло пятнадцать минут, а движения никакого. Ольга сидела за рулем и явно переживала.

— Папа, мы опаздываем. Мы точно опоздаем.

— Спокойно, доча, прорвемся.

— Ну как же, прорвемся, если стоим, — покусывая губы, говорила Ольга.

Она понимала, что основное опоздание явно было из-за нее, и винить было некого. Ругать всех водил на МКАДе, было бы делом одного водителя в машине, а их было четверо.

Когда дорога ожила, то с правого ряда машины пошли порезвей, Оля, попытавшись перестроиться, чуть не сотворила ДТП, чудом притормозил «Фиат» справа, и, встав снова в свой ряд, Оля стукнула своими кулачками по «баранке» «Сузуки» и стала снова плестись в общем потоке.

Когда же они, наконец, выехали на Ленинградку, то до вылета самолета на Париж оставалось меньше часа. Артем смотрел на дочь и сильно переживал, но вида не подавал, а как только свернули напрямую в аэропорт, то сказал:

— Ты, дочка, не торопись, вы сегодня часа на два позже полетите, смотри, дождь пошел какой, да и тучи сгущаются, а вот и молния сверкнула. Чую я, успеем к вылету, и все будет хорошо, — успокаивал Артем Ольгу.