Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

— Ваше здоровье, — сказал он и одним глотком осушил половину.

— Спасибо, — ответил парикмахер.

Симон сделал паузу перед следующим глотком, наслаждаясь первой реакцией, вызванной в его организме холодной и вкусной жидкостью.

— Нет ли у вас тут чего-нибудь перекусить? — спросил он. — Я считаю, что вкус пива улучшается с закуской.

— Есть хорошее салями, если вы его любите.

— Обожаю салями.

Парикмахер исчез за еще одной занавеской в глубине и вернулся через минуту с несколькими щедрыми ломтями на выщербленной тарелке. За это время Симон уже прикончил свою бутылку и выразительным жестом показал, что к колбасе потребуется еще одна.

— Что подало вам мысль обратиться ко мне по-английски? — с любопытством спросил он, открывая вторую бутылку.

— Судя по тому, как вы оглядывались, я решил, что вы никогда раньше не были здесь, — тихо сказал парикмахер, — и я обратил внимание, как вы пострижены, и как вы одеты, и как вы двигаетесь. У жителей разных стран совершенно разные выражение лиц, движения, походка. Переоденьте немца в итальянский костюм, он все равно не будет похож на итальянца. Я шестнадцать лет работал в Чикаго и навидался всякого.

Каким образом он оказался в Америке и почему вернулся в это сицилийское захолустье, Симон не знал и знать не хотел, но был уверен, что вскоре услышит все в мельчайших деталях. Пока он сам был еще в состоянии говорить, пока губы его еще не были скрыты пеной, Святой решил, что нужно хотя бы намекнуть, откуда он тут взялся.

— И только турист, говорящий по-английски, может в такой день, как сегодня, лезть сдуру от моря в горы, — сказал он, надеясь, что эта версия продержится хоть немного и создаст видимость, что он пришел совсем с другой стороны.

Мастер ловко смыл пыль с лица Святого и покрыл его нежным бальзамом пены.

— Полагаю, вы очень любите прогулки?

— Меня убедили отправиться в глубь острова, чтобы увидеть настоящую Сицилию, с которой не сталкиваются обычные туристы, — ответил Симон между двумя глотками из следующей бутылки. — К несчастью, я забыл о таких деталях, как рельеф и климат. И рад, что попал в ваш городок, но не могу сказать, что с удовольствием думаю о возвращении по той же дороге. Здесь можно поймать такси или кто-нибудь дает машину напрокат?

— Нет, ничего подобного, Мак, — Мастер занялся бритвой устрашающих размеров. — Два раза в день ходит автобус. Утром и вечером.

— Когда?

— Всегда в шесть. Не ошибетесь.

Далекий от шутливого настроения парикмахер казался еще более унылым перед лицом бездонной убогости этого захолустья, куда забросила его судьба. Натянув большим пальцем кожу на щеке Святого, он с нажимом провел по ней своим дедовским лезвием.

— Вы поступили очень неразумно, вступив в схватку с мафией, — сказал он, не меняя тона.

Необходимо признать великое искусство Симона владеть собой, в результате чего он умудрился даже не вздрогнуть при этом убийственном замечании. Острие бритвы с легкостью пера на бесконечно долгий миг уперлось в его горло, парикмахер невозмутимо смотрел ему в глаза, на что Симон ответил таким же неподвижным взглядом. Потом парикмахер пожал плечами и отвернулся, чтобы вытереть пену со своего смертоносного орудия о края служащей для этого поношенной резиновой мисочки.

— Я вас не понимаю, — сказал Симон, чтобы поддержать беседу.

— Это вы так только говорите. Я тут сидел и видел дорогу до самого поворота, вы пришли не оттуда. Нет, простите, вы пришли со стороны гор, из Мистрета, и, наверно, это вы наделали там у них дел.

Он приступил к обработке другой щеки; на этот раз Симон уже спокойнее воспринимал прикосновение бритвы. Если у мастера и были кровожадные намерения, он не преминул бы воспользоваться предыдущей оказией.

— Что случилось в Мистрета? — спросил Симон, с успехом подражая чревовещателю и оставляя в неподвижности лицевые мышцы.

— Не знаю и знать ничего не хочу. Мне уже звонили, три раза звонили в эту дыру и сказали, что я должен делать. Сообщили как вы выглядите, что говорите по-английски и что все должны за вами следить.

Дальнейшее притворство не имело смысла.

— Они знают, что я здесь?

— Нет. Это общая тревога. Они не знают, где вы, и просто передают, чтобы все были настороже.

— А я уже подумал, что вы меня выследили, как Шерлок Холмс.

— Не надо смеяться. Я хотел послушать вас и убедиться, что вы за тип.

— Так почему же вы при оказии не перерезали мне глотку? Глядишь, получили бы награду.