Кэрол Дуглас - Красный замок

– Браво, – сказала Ирен. – Похоже, русский балет, среди прочего, учит преодолевать гравитацию.

Татьяна глубоко поклонилась, почти коснувшись лбом потертого ковра, затем снова выпрямилась во весь свой королевский рост.

– Как вам удалось переманить моих цыган? – спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Как и вам, – ответила Ирен, – золотыми монетами. Только у нас их было больше.

– Ах, вам пришлось потратить свои сбережения, вот жалость.

Я заметила, что примадонна намеренно удержалась от ответа, но он и без того был мне известен, как если бы она произнесла его вслух: сокровища Ирен не измерялись деньгами. Однако нельзя было показать, что атаки Татьяны достигают эффекта.

– Как поживает досточтимый Годфри? – поинтересовалась русская.

Тут в разговор вмешался Шерлок Холмс – то ли желая прекратить нападки на нас с Ирен, то ли стремясь поскорее обратиться к деталям преступлений, трудно сказать.

– Я бы желал подтвердить некоторые предположения относительно культа и вашего участия в нем, а также о роли так называемого Медведя.

– Всегда ли вы получаете желаемое, англичанин в цыганской шкуре? Это ведь ты, Кобра?

Сыщик промолчал.

– Давненько я тебя не видела в собственном обличье. Не оттого ли ты продолжаешь носить маску дикаря. Однако глаза тебя выдают.

– Они выдали и Медведя.

– У него потрясающий взгляд, не правда ли? – оскалилась шпионка. – Такому простолюдину достались столь божественные глаза… может быть, поэтому он и решил удариться в религию. Думаю, он обманулся, но кто я такая, чтобы помешать безграмотному гению отдаваться своим естественным наклонностям?

– Итак, вы следовали за ним, мадам, сначала в Лондон, затем в Париж и Прагу. Почему именно туда?

– Потому что туда стекалось его стадо. – Она с удовольствием посмеялась своим словам и повернулась к Ирен: – Думаете, я не читала о вашей статуе Свободы, посланной французами, певцами свободы, равенства и братства, но рабами политического хаоса? И в чем же тогда заслуга Америки?

– Она «дает приют голодным, оскорбленным», как говорится в стихах, – ответила я фразой из стихотворения, которое упоминала Пинк.

Ирен загадочно улыбнулась:

– Спасение для «униженных, бездомных» Европы. – Она произнесла «униженных, бездомных» так, что фраза прозвучала как почетный титул. – Смысл в том, что изгнанники одной страны – это дар другой стране. Государства, как и любое человеческое сообщество, всегда отторгают необычное, оригинальное и независимое.

– Так произошло и с моим обожаемым Медведем.

Я чуть не подавилась, услышав эти слова русской.

– Бедный крестьянин. С ранних лет проявлял необычные способности. Останавливал кровь раненым животным, например. У него было такое взаимопонимание с лошадьми, что он мог успокоить их словами. Инстинктивно чувствовал воров и много раз указывал всей деревне на преступников.

– Это было в Сибири, мадам? – спросил Шерлок Холмс.

– Я думала, Кобра, ты знаешь только жаркие страны, Афганистан и Индию. Что тебе известно о Сибири?

– Мне известно, что тамошние крестьяне хранят самогон в глиняных бутылях, запечатанных воском, и чтобы их открыть, нужно постучать горлышком о дерево или о стену, – точно такие же бутылки были найдены на местах ритуалов в Париже и Праге. И в Лондоне.

Я увидела напряжение на лице Ирен. Она, как и я, впервые слышала, что аналогичные ужасные ритуалы происходили и в Лондоне. Я заметила, как она искоса глянула на Шерлока Холмса: ей явно не терпелось узнать подробности его расследований в Уайтчепеле.

– Как вам удавалось снабжать Медведя и его последователей сибирской водкой в крупных городах Европы и Британии? – продолжал допрос детектив.

– Это было непросто и дорого, но чего не сделаешь, чтобы вдохновить моего Медведя.

– Получается, он ваш протеже? – спросила Ирен.

– Ах! Вы ничегошеньки не понимаете! Протеже шел бы по моим следам. Медведь в русском балете, вышло бы забавно. На самом деле «Медведь» – это кличка, которую я ему дала. Но со временем все узнают его под его настоящим именем: Григорий Ефимович.

– Григорий, сын Ефима, – с готовностью перевела Ирен.

– Значит, вы понимаете по-русски? Но разве он не душка? Ему едва за двадцать, а смотрите, чего он добился. Поставил на колени несколько европейских столиц.

Я с трудом могла смириться с мыслью, что Медведь оказался почти сверстником Пинк.

– А может быть, ему и ровно двадцать, – продолжала Татьяна. – Эти неотесанные крестьяне никогда не знают точно дату своего рождения. Год, когда зима была суровая, – что запомнится, то и остается. Я уже говорила о его талантах – целительство, и даже некоторое ясновидение. Он с первого взгляда чует характер. Некоторые зовут это вторым зрением. Но он еще молодой, а интересных способностей – хоть отбавляй. С пятнадцати лет он пьет как кит, дерется как волк, спаривается как ласка. Или как соболь.