Георгий Персиков - Дело о Сумерках богов

В «Медвежьем ухе» сундуки с древностями если и были, то извлекать их на свет божий никто не собирался. Играли по-французски, а иной раз даже без слов, на команды разбивались жребием. Первым демонстрировать загадки выпало Георгию, Полиньке и Янеку, сыну Лутковских. Пока они в курительной придумывали слово и распределяли роли, Дита решила поддержать светскую беседу с симпатичными военными.

– Ох, – начала она, зарумянившись, – обожаю шарады! И еще больше после того, как прочла «Джейн Эйр». Какая же чудесная писательница эта Бронте! Как тонко все подмечает, как точно передает чувства. Я бы когда-нибудь хотела так же влюбиться и испытать такие же приключения. А вы читали ее книги?

Последние слова девушка обращала к англичанину, потупив взор. От этой картины Юленька фыркнула: ей стало обидно, что хорошенькая Дита заигрывает не с ее братом.

– Нет, – холодно ответил Джордж, – не имею привычки тратить время на всякий вздор. Это чтиво годится только для трепетных дамочек, которые так и норовят в обморок упасть!

Немка отшатнулась, будто ее по щеке ударили.

– Надеюсь, вы придерживаетесь такого же мнения, – сменив тон на галантный, обратился англичанин к Юленьке.

Максим побелел от негодования. Человек горячий и прямой, он не терпел подобного отношения. Была б его воля, он бы тут же надавал наглецу затрещин.

– А вот и нет! Разумеется, я предпочитаю книги соотечественников, но поддерживаю Диту. Шарлотта Бронте – чудесный автор, который рисует портрет целого поколения вашей страны. А вы рассуждаете плоско, как, извините, солдафон.

Юленька говорила все это так колко и с таким девичьим задором, что после реплики было впору язык показать. И она бы это сделала, не сомневайтесь, если бы не зоркий взгляд отца, который хоть и не слышал ни слова, но понял, что дочь ведет себя слишком уж дерзко.

Гардемарин вскипел. Какая-то русская девчонка без роду и племени смеет ему, английскому дворянину, отвечать в таком тоне! Но с женщиной лучше дел не иметь… Он прищурился и приготовился отыграться на Максиме. Казалось, конфликта не избежать! Но в это время Родин, который краем глаза заметил перебранку, буквально силой потащил свою команду «на сцену». Он не хотел портить вечер, но поклялся себе при случае всыпать наглецу-британцу по первое число.

Игра в шарады проходила в полнейшем сумбуре: «актеры» путались в плохо отрепетированной сцене, поминутно бросая друг на друга удивленные взгляды. Юленька и Янек хохотали от души, Дита смущалась, но скорее с улыбкой, серьезная Полина пыталась призвать всех к порядку, однако волей-неволей срывалась на смех, который пронзал комнату, подобно звону колокольчика. Оттаял и Максим, видя, как счастливы его сестрички. Даже старшие дамы с одобрительными улыбками наблюдали за молодыми, вспоминая свои юные годы. Хмурились лишь Джордж, который бесился, что всеобщее внимание отвлеклось от его сиятельной персоны, и Родин, которого бесила игра в карты. Он не любил азартные забавы, так как считал их бессмысленными, особенно когда они велись на деньги. Авантюрист по натуре, он не находил удовольствия в желании сорвать куш и нажиться за пару часов. Ему по нутру были честные суровые приключения, когда человек вступал в схватку в открытую, а не колдовал над картинками. Но больше всего его раздражали косые взгляды, которые то и дело бросал на него Гленерван.

Старого адмирала, в свою очередь, выводило из себя пустое беспечное веселье. В игре в шарады он не видел ничего достойного представителей высшего общества. Эта потеха, по его мнению, годилась для желторотых юнцов и девушек на выданье. К тому же компания производила слишком много шума, который мешал ему сосредоточиться, и он бездарно провел уже две сдачи. А уступать, тем более каким-то простолюдинам, лорд не привык. Да еще и русский врач, старая заноза, незаживающая рана… Он выставил его полным дурнем перед солдатами. Тогда, в Африке, вояка еще долго после дуэли на рапирах слышал, как шептались и посмеивались у него за спиной подчиненные. О да, англичанин жаждал реванша – он хотел бы пустить кровь мерзавцу и испить сладкий кубок победы. Но делать это сейчас было просто неразумно.

Лорд скрипел зубами, ерзал, опрокидывал в себя виски стопку за стопкой, теряя весь лоск, и в итоге, раскрасневшись и окончательно захмелев, просто бросил карты на стол, заявив на всю комнату, что не привык играть по-мелкому. Его партнеры по висту сидели, открыв рты, ошарашенные такой невоспитанностью.