LibCat » Книги » Детективы и триллеры » Классический детектив » Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор

Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор

Здесь есть возможность читать онлайн «Джордж Оруэлл - 1984. Скотный двор» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Классический детектив, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
1984. Скотный двор
Автор:
Джордж Оруэлл
Жанр:
Классический детектив / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
4 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 80
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

1984. Скотный двор: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «1984. Скотный двор»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

1984: Своеобразный антипод второй великой антиутопии XX века - "О дивный новый мир" Олдоса Хаксли. Что, в сущности, страшнее: доведенное до абсурда "общество потребления" - или доведенное до абсолюта "общество идеи"? По Оруэллу, нет и не может быть ничего ужаснее тотальной несвободы.
Скотный двор: Антиутопия английского писателя Дж. Оруэлла. Животные, возмущенные отношением к ним хозяев, устраивают бунт и прогоняют фермеров, а бывшую ферму объявляют свободной республикой под управлением свиней. Сначала все идет гладко, но затем рядовые животные понимают, что они также находятся в рабстве, только теперь у своих же собратьев.

1984. Скотный двор — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «1984. Скотный двор», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Something in his face suggested it irresistibly.	Его лицо наводило на такие мысли.
And again, perhaps it was not even unorthodoxy that was written in his face, but simply intelligence.	Но опять-таки возможно, что на лице было написано не сомнение в догмах, а просто ум.
But at any rate he had the appearance of being a person that you could talk to if somehow you could cheat the telescreen and get him alone.	Так или иначе, он производил впечатление человека, с которым можно поговорить -- если остаться с ним наедине и укрыться от телекрана.
Winston had never made the smallest effort to verify this guess: indeed, there was no way of doing so.	Уинстон ни разу не попытался проверить эту догадку; да и не в его это было силах.
At this moment O'Brien glanced at his wrist-watch, saw that it was nearly eleven hundred, and evidently decided to stay in the Records Department until the Two Minutes Hate was over.	О'Брайен взглянул на свои часы, увидел, что время -- почти 11.00, и решил остаться на двухминутку ненависти в отделе документации.
He took a chair in the same row as Winston, a couple of places away.	Он сел водном ряду с Уинстоном, за два места от него.
A small, sandy-haired woman who worked in the next cubicle to Winston was between them.	Между ними расположилась маленькая рыжеватая женщина, работавшая по соседству с Уинстоном.
The girl with dark hair was sitting immediately behind.	Темноволосая села прямо за ним.
The next moment a hideous, grinding speech, as of some monstrous machine running without oil, burst from the big telescreen at the end of the room.	И вот из большого телекрана в стене вырвался отвратительный вой и скрежет -- словно запустили какую-то чудовищную несмазанную машину.
It was a noise that set one's teeth on edge and bristled the hair at the back of one's neck.	От этого звука вставали дыбом волосы и ломило зубы.
The Hate had started.	Ненависть началась.
As usual, the face of Emmanuel Goldstein, the Enemy of the People, had flashed on to the screen.	Как всегда, на экране появился враг народа Эммануэль Голдстейн.
There were hisses here and there among the audience.	Зрители зашикали.
The little sandy-haired woman gave a squeak of mingled fear and disgust.	Маленькая женщина с рыжеватыми волосами взвизгнула от страха и омерзения.
Goldstein was the renegade and backslider who once, long ago (how long ago, nobody quite remembered), had been one of the leading figures of the Party, almost on a level with Big Brother himself, and then had engaged in counter-revolutionary activities, had been condemned to death, and had mysteriously escaped and disappeared.	Г олдстейн, отступник и ренегат, когда-то, давным-давно (так давно. что никто уже и не помнил, когда), был одним из руководителей партии, почти равным самому Старшему Брату, а потом встал на путь контрреволюции, был приговорен к смертной казни и таинственным образом сбежал, исчез.
The programmes of the Two Minutes Hate varied from day to day, but there was none in which Goldstein was not the principal figure.	Программа двухминутки каждый день менялась, но главным действующим лицом в ней всегда был Голдстейн.
He was the primal traitor, the earliest defiler of the Party's purity.	Первый изменник, главный осквернитель партийной чистоты.

All subsequent crimes against the Party, all treacheries, acts of sabotage, heresies, deviations, sprang directly out of his teaching.	Из его теорий произрастали все дальнейшие преступления против партии, все вредительства, предательства, ереси, уклоны.
Somewhere or other he was still alive and hatching his conspiracies: perhaps somewhere beyond the sea, under the protection of his foreign paymasters, perhaps even--so it was occasionally rumoured--in some hiding-place in Oceania itself.	Неведомо где он все еще жил и ковал крамолу: возможно, за морем, под защитой своих иностранных хозяев, а возможно -- ходили и такие слухи, -- здесь, в Океании, в подполье.
Winston's diaphragm was constricted.	Уинстону стало трудно дышать.
He could never see the face of Goldstein without a painful mixture of emotions.	Лицо Голдстейна всегда вызывало у него сложное и мучительное чувство.
It was a lean Jewish face, with a great fuzzy aureole of white hair and a small goatee beard--a clever face, and yet somehow inherently despicable, with a kind of senile silliness in the long thin nose, near the end of which a pair of spectacles was perched.	Сухое еврейское лицо в ореоле легких седых волос, козлиная бородка -- умное лицо и вместе с тем необъяснимо отталкивающее; и было что-то сенильное в этом длинном хрящеватом носе с очками, съехавшими почти на самый кончик.
It resembled the face of a sheep, and the voice, too, had a sheep-like quality.	Он напоминал овцу, и в голосе его слышалось блеяние.
Goldstein was delivering his usual venomous attack upon the doctrines of the Party--an attack so exaggerated and perverse that a child should have been able to see through it, and yet just plausible enough to fill one with an alarmed feeling that other people, less level-headed than oneself, might be taken in by it.	Как всегда, Голдстейн злобно обрушился на партийные доктрины; нападки были настолько вздорными и несуразными, что не обманули бы и ребенка, но при этом не лишенными убедительности, и слушатель невольно опасался, что другие люди, менее трезвые, чем он, могут Голдстейну поверить.
He was abusing Big Brother, he was denouncing the dictatorship of the Party, he was demanding the immediate conclusion of peace with Eurasia, he was advocating freedom of speech, freedom of the Press, freedom of assembly, freedom of thought, he was crying hysterically that the revolution had been betrayed--and all this in rapid polysyllabic speech which was a sort of parody of the habitual style of the orators of the Party, and even contained Newspeak words: more Newspeak words, indeed, than any Party member would normally use in real life.	Он поносил Старшего Брата, он обличал диктатуру партии. Требовал немедленного мира с Евразией, призывал к свободе слова, свободе печати, свободе собраний, свободе мысли; он истерически кричал, что революцию предали, -и все скороговоркой, с составными словами, будто пародируя стиль партийных ораторов, даже с новоязовскими словами, причем у него они встречались чаще, чем в речи любого партийца.
And all the while, lest one should be in any doubt as to the reality which Goldstein's specious claptrap covered, behind his head on the telescreen there marched the endless columns of the Eurasian army--row after row of solid-looking men with expressionless Asiatic faces, who swam up to the surface of the screen and vanished, to be replaced by others exactly similar.	И все время, дабы не было сомнений в том, что стоит за лицемерными разглагольствованиями Г олдстейна, позади его лица на экране маршировали бесконечные евразийские колонны: шеренга за шеренгой кряжистые солдаты с невозмутимыми азиатскими физиономиями выплывали из глубины на поверхность и растворялись, уступая место точно таким же.
The dull rhythmic tramp of the soldiers' boots formed the background to Goldstein's bleating voice.	Глухой мерный топот солдатских сапог аккомпанировал блеянию Голдстейна.