Александр Трапезников - Мышеловка

— Объявляю им конфузию, — заявил он. — Эх, горе-вояки, им бы только лаптями щи хлебать!

— А что ты там кричал? — спросил я, убирая со стола осколки стекла.

— Я и сам задрожал от страха, — сказал Сеня. Похоже, что так орут охотники за черепами на Калимантане.

— Нет, это был рык голодного ягуара, — вставила Маша.

— Могу повторить, — усмехнулся Марков.

— Не надо, — попросил его я. — Лопнут остальные стекла.

Однако дело принимало скверный оборот. Пьяная атака могла повториться ночью. Вдвоем с Барсуковым мы забили разбитые окна досками и укрепили калитку, подперев ее изнутри бревнышками. Конечно, все это было не слишком надежно, но я придумал еще один способ обезопасить наш ночной покой. Я соорудил нечто вроде сигнальной системы, развесив вдоль забора пустые бутылки, благо что их в доме оказалось больше, чем требовалось в приличном жилище. Теперь без стекольного звона вряд ли кто смог пролезть во двор. И все-таки мы решили вновь установить ночное дежурство.

— У меня все равно бессонница, — сказал Григорий. — Я привык спать днем… Поэтому, если не возражаете, я готов бодрствовать до утра.

Мы согласились. Этот человек, еще недавно вызывавший нашу неприязнь и опасение, как-то быстро вошел в доверие, и его уже стали принимать за своего. Словно бы он заменил собой умершего Комочкова. Особенно, как ни странно, любознательное благодушие Григорий вызывал у женщин — Милены и Маши. Дамским сердцам всегда нужен какой-нибудь несчастный, изгой, чтобы направить на него свою нерастраченную жалость и милосердие. Хотя у Барсукова и Маркова беглый арестант продолжал вызывать скрытую неприязнь.

Перед сном я предложил провести небольшой следственный эксперимент. Меня не отпускала мысль о тех женских ногах, которые видел Григорий, приоткрыв крышку люка в роковую ночь убийства Николая. Чего проще повторить эту сцену? Не так уж похожи ступни Милены и Маши. И если бы Григорий не узнал их, то мы бы сразу же исключили двух подозреваемых. Я тогда почему-то не подумал о том, что бы мы стали делать, если бы он узнал их? Но мое предложение и так вызвало бурные возражения со стороны женщин. И Маша и Милена наотрез отказались демонстрировать свои лодыжки.

— Я стриптизом не занимаюсь, — сказала Маша. — Все это глупости.

— А я босиком не хожу, — произнесла Милена. — И тебе это хорошо известно.

— Значит, вы сознательно сваливаете все на Ксению? — спросил я.

— Ну почему же? — ответила Милена. — Если вам всем так хочется, чтобы убийцей была именно женщина, то… вот вам вариант: ваша таинственная Девушка-Ночь. По слухам и разговорам, она очень ловка и вездесуща. Может быть, именно она и совершила всю эту серию убийств?

«А ведь и правда, — подумал я. — Кажется, она действительно не пользуется обувью, а ходит босиком…» И все-таки мне было жаль, что они обе отказались от этого эксперимента. У меня бы свалился с души камень. Не хотелось верить, что кто-то из них — Маша, Ксения или Милена убила Комочкова.

Мы разошлись по своим комнатам, а ночью мне приснился скверный сон. Очевидно, возбуждение последних дней как-то сказалось на моей нервной системе. Это был даже не сон, а какие-то полубредовые галлюцинации с чередой лиц и картинок. Вот шел по солнечной дороге, ведущей в Полынью, Коля Комочков, чему-то улыбаясь, а груды камней бесшумно летели вниз… Озерная гладь подернулась зыбкой рябью, и на берегу лежал труп человека — это мой дед, и я вместе с Миленой приближаюсь к нему. Он поднимает голову… лицо деда неузнаваемо. Это он, но взгляд совершенно безумен и страшен… Мы куда-то бежим, падаем, поднимаемся, снова бежим… Кричат люди, они преследуют нас… И впереди только болото… Кто-то манит нас к себе, протягивает руки… Они тянутся из трясины… Ксения? Да, это она… встающая в полный рост, звонко смеющаяся… «Я живая, — говорит она. — Здесь тепло и покойно, идите ко мне…» Теперь слышится лишь мой крик, а Милена зажимает мне рот ладонью…

— Тихо, успокойся, — услышал я ее голос и очнулся. Она поцеловала меня, прижимаясь всем телом. — Что тебе снится?

— Не помню, — отозвался я. — Ксения… Мне кажется, она утонула в трясине.

— Нет, не может быть… Ведь Раструбов сказал, что вывел ее на дорогу.

— Раструбов? — Я подумал о нем. — Раструбов… Почему он так гнусно улыбался, когда говорил об этом? Что он за человек?

— Тебе везде мерещатся убийцы, нелюди… Я чувствую, что даже обо мне ты думаешь такое.

— Да… ты права. Скажи, что тебя связывало с Комочковым?