Александр Трапезников - Мышеловка

— Ничего. Только наша общая дружба.

— Это правда?

— Вадим, нельзя так жить, подозревая всех и каждого. Ты сойдешь с ума.

— Мне порой кажется, что это уже произошло. Мы попали в безумное место. Господи, дай нам силы выстоять!

— Когда-нибудь весь этот кошмар закончится… Иди ко мне.

— Я люблю тебя…

Мы снова уснули, а утром нас одновременно разбудили первые солнечные лучи, ласково прикасавшиеся к нашим обнаженным телам. И весь мир снова показался напоенным любовью и добротой. Может быть, так оно и было на самом деле, а мы просто прятались от своих чувств, подражая улиткам? Почему человек всю жизнь обречен жить в клетке, созданной им же самим? Где его желанная свобода и может ли он вообще разумно пользоваться ею? Григорий, как и обещал, не спал всю ночь. Я обнаружил его в зале, где он листал старые журналы, и он доложил мне, что ничего подозрительного за время его дежурства не произошло.

— Если не считать выстрелов, — добавил он. — Похоже на ночную охоту…

— Возможно, так оно и есть, — сказал я, подумав об охранниках Намцевича. Может быть, ради устрашения они палили во время своего «комендантского часа»? Спустя полчаса мы все вместе позавтракали. У нас еще оставалось немного крупы, а вот консервы уже закончились.

— Надо что-нибудь продать, — предложила Милена.

— Зачем? Схожу-ка я лучше к Ермольнику, — сказал я. — У него наверняка что-нибудь найдется…

Но едва я вышел за калитку, как столкнулся с учителем.

— А я к вам, — произнес Клемент Морисович. В руках он держал сумку. — Здесь кое-какие продукты. Их посылает вам… ну, вы знаете кто.

— Валерия?

— Да.

— И конечно, втайне от Александра Генриховича?

— Разумеется.

— Покорно благодарю. — Я отнес сумку в дом, а затем вернулся к учителю. — Как ее настроение?

— Как обычно. Она просила вам передать, что… — Клемент Морисович немного замялся. — Что готовится какая-то акция против отца Владимира. И это очень серьезно.

— Что я должен делать?

— Не знаю. Вам виднее.

— Клемент Морисович, а вы сами-то на чьей стороне?

— Я… ни на чьей. Я не хочу ни во что вмешиваться.

— Трудно остаться посередине.

— Возможно. Теперь о другом. Помните, я обещал вам сказать, кто подложил электрические провода на ваше кресло?

— Я уже догадываюсь, чьих рук это дело. Викентий Львович Дрынов?

Учитель удивленно посмотрел на меня.

— Нет, вы ошибаетесь. Дрынов здесь ни при чем. Я проверил. Это сделал доктор Мендлев. В его кабинете я видел лампу с оторванными проводами.

— Но… зачем?

— Этого я не знаю.

— Спасибо за информацию. — Я пожал его руку. — Скажите, а зачем вы сами посещаете эти спиритические сеансы, вы же образованный человек?

— Здесь мало развлечений, — уклончиво ответил он. — А так… хоть какое-то разнообразие.

— А Дрынов… что он из себя представляет?

— Немного помешан на духах.

— Но это же несерьезно?

— Для него это смысл жизни. Хотя я прекрасно осведомлен обо всех его фокусах. Он прекрасный чревовещатель и имитатор. А когда в темной комнате появлялось какое-нибудь светящееся существо, то здесь тоже не было большой хитрости. Но остальные действительно верили в вызванное им привидение.

— В чем же секрет, Клемент Морисович?

— В человеке, которого он нанимал для этой цели.

— Здесь, в Полынье, я знал только одного артиста подобного рода. Мишка-Стрелец?

— Совершенно верно. Он очень хорошо умел притворяться.

Я задумался. Неожиданная мысль пришла мне в голову. Стрелец был нужен Дрынову для роли духа, но потом он мог стать для него и опасен, поскольку мог разоблачить спирита. И тогда бы все, кто принимал участие в его спиритических сеансах, подняли бы его на смех. То есть уничтожили бы его идею фикс, лишили бы его смысла жизни. Ему бы пришлось либо уехать из Полыньи навсегда, либо жить с клеймом шарлатана. Почему же не предположить, что именно Дрынов убил Мишку-Стрельца? Возможно, что тот стал его каким-то образом шантажировать. Я оставил эту мысль вариться в моей голове, а сам, распрощавшись с учителем, отправился к доктору Мендлеву. Мне не терпелось с ним разобраться. Я не люблю, когда меня пытаются убить так подло и хитро. Уж лучше в открытую.

В кабинет к доктору меня проводила Жанна, вильнув под юбкой своим хвостиком. И я сразу же взял быка за рога.

— Густав Иванович, вот в этом осветительном приборе, — я показал на подоконник, где стояла лампа, — нет проводов. Объясните же дураку, не они ли упали на мое кресло во время спиритического сеанса у Дрынова? Рука духа Бориса протянулась и в ваш кабинет?