Стенли Эллин - Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью

И если он найдет мой номер слишком роскошным, учитывая еще и этот стол, то переговоры полетят ко всем чертям.

Приехал Винс Кенна, осмотрелся. Он несколько скован, ему нужно немного выпить, чтобы справиться с депрессией и набраться храбрости.

— Он не приезжал? Ты сказал, что он будет у тебя в три часа, а уже три с четвертью.

— Он прибудет, когда сочтет нужным. Успокойся.

Винс осмотрел стол.

— Ты не говорил мне, что затеваешь банкет.

— Он будет не один. С Грандалем придет его агент и еще кто-то.

— И я.

Винс склонился над столом, указал на бутылку во льду и повернулся к официанту.

— Джин с тоником. Mucho джин.

— Это не джин, сэр. Это шнапс. Аквавит.

— Это походит на джин.

— Аквавит, сэр, — с нахальством обслуги, не боящейся увольнения, повторил тот.

— Тимьяновая водка, — пояснил я Винсу. — Попробуй. Это наведет на размышление о неординарных вкусах.

Винс — парень, путешествующий по миру и мечтающий найти всюду американский хлебный мякиш в целлофане. Как говорится, можно вытащить обывателя из страны, но нельзя вытянуть страну из обывателя.

Он попробовал аквавит и не нашел в нем ничего плохого. Усевшись в кресло со стаканом спиртного, принялся изучать меня сквозь полуприкрытые ресницы.

— Что за новая слабость к лауреатам? Вначале в Париже ты отлавливаешь лауреатов Гонкуровской премии, а теперь этот Грандаль. Что все это может значить? Ты считаешь, что мои романы недостаточно классны для вашего каталога?

Он забарабанил пальцами. До сих пор автором номер один в каталоге коммерческой беллетристики издательств Макмануса и Нэйджа был Винсент Кенна, яркий пример удачливого бумагомарателя. Он писал отвратительную вульгарную прозу, нечто вроде напичканных порнографией романов для дам известного возраста; описывал наивного провинциального простака, наблюдающего за людьми большого города сквозь замочную скважину. Он создал большую серию произведений с прозрачной интригой, переполненных разными знаменитостями, весь замысел которых состоял в том, чтобы читатель и критика нашли соответствующий аналог в реальной жизни.

Мои отношения с Винсом основывались на обоюдном недоверии. Вытащив Винса Кенну из рядов заурядных писак, показав ему, как извлечь из минимума таланта максимум возможностей для создания бестселлеров с миллионными тиражами, почему-то я создал у него впечатление, что обязан ему успехом. Девять десятых времени он проводит во невменяемом состоянии, но в последнюю десятую, когда его парализуют душераздирающие сомнения, у него не хватает времени на поиски другого издателя. И тот факт, что он принадлежит мне (телом, может быть, и нет, но душой — точно), укрепляет мое иногда неустойчивое положение у Макмануса и Нэйджа. Я третий номер в издательском доме — после Макмануса в Нью-Йорке и Нэйджа в Лондоне, пока старина Винс продолжает издаваться у них. Святая простота!

Поэтому я сказал ему, прикрывшись безразличием:

— Не будь параноиком, Винс. Разве стоит раздражаться из-за того, что ты будешь фигурировать в том же каталоге, что и Андерс Грандаль?

— Нэйдж сказал мне, что издает его полное собрание сочинений. Двадцать томов. По приличной цене.

— Он никогда не видел своих произведений на английском, хотя заслуживает этого. Не расстраивайся. Придет и твой час.

— Ты хочешь, чтобы я в это поверил?

— Послушай, Винс! Переиздание полного собрания сочинений автора — его погребальный памятник. Приз, вручаемый тому, с кем уже покончено.

— Ну да? — прошептал он, размышляя, — Неужели? Ну ладно…

Он поднялся, повернулся к столу и взбесил официанта, копаясь среди так тщательно расставленных приборов в поисках чего-либо вкусного, типа сэндвича с арахисовым маслом. В конечном итоге он решился и налил себе еще стаканчик живительной влаги. Потом растерянно посмотрел на меня.

— Как ты делаешь?

— Как я делаю что?

— Ставишь в глупое положение. Боже, внезапно оказывается, что я завидую старине Грандалю из-за того, что публикуется его полное собрание сочинений. И ты заставляешь проглотить столько ерунды без всякого соуса.

Алкоголь начал производить свое действие. Фаза депрессии закончилась и началось его падение. Он заулыбался, восхищенно закивал головой.

— И я не одинок. Еще в Нью-Йорке Макманус сказал мне: «Пит в Лондоне пытается уговорить этого педераста Нэйджа обновить каталог. Он постарается вправить ему мозги». Я отправился оттуда в Лондон и услышал от Нэйджа: «Старина Питер великолепен. Если бы ему не удалось обвести вокруг пальца этого чертова Макмануса, мы бы обанкротились». Ты запутал их, а они это обожают. Но знаешь что, Пит?