Агата Кристи - Тайна семи будильников

Ронни старался отвечать ей как можно мягче.

— Снотворное? Джерри?

По ее голосу было ясно, что она не верит. Джимми посмотрел на нее чуть ли не предостерегающе. Он вдруг почувствовал, что девушка в своем неведении может сказать лишнее.

В свою очередь он, как можно осторожнее, объяснил, что потребуется следствие. Она содрогнулась. Они предложили ей поехать вместе с ними в Чимниз, но она отказалась, однако обещала, что приедет позже. У нее есть машина.

— Просто мне хотелось бы… сначала немного побыть одной, — объяснила она дрогнувшим голосом.

— Понимаю, — сказал Ронни.

— Правильно, — подхватил Джимми.

Они смотрели на нее, ощущая себя неуклюжими и беспомощными.

— Большое спасибо вам обоим за то, что вы приехали.

Молодые люди возвращались в Чимниз молча, между ними возникла какая-то натянутость.

— Боже! Ну и выдержка у нее! — восхитился Ронни.

Джимми согласился.

— Джерри был мне другом, — сказал Ронни. — Теперь я должен за ней присматривать.

— Пожалуй! Конечно!

Больше никто из них не произнес ни слова.

В Чимнизе Джимми поджидала леди Кут, вся в слезах.

— Бедный мальчик! — причитала она. — Бедный мальчик!

Джимми произнес все подобающие в данном случае слова, какие только мог придумать.

Леди Кут долго, с мельчайшими подробностями, рассказывала ему, как умирали ее многочисленные любимые друзья. Джимми с сочувственным видом слушал, пока ему не представился случай улизнуть так, чтобы не оскорбить ее чувств. Он бегом поднялся по лестнице и увидел, как из комнаты Джерри Уэйда выходит Ронни. Вид у Ронни был такой, словно Джимми застал его врасплох.

— Заходил взглянуть на Джерри, — объяснил он. — Ты зайдешь?

— Не думаю, — ответил Джимми, который, как все здоровые молодые люди, питал естественное отвращение к любым напоминаниям о смерти.

— По-моему, все его друзья должны.

— Да? Ты так считаешь? — переспросил Джимми и отметил про себя, что во всей этой истории Ронни Деверукс ведет себя как-то странно.

— Конечно. В знак уважения.

— Ну, если так, иду, — вздохнул Джимми и прошел в комнату, стиснув зубы.

Комната была прибрана, все расставлено по местам, на покрывале лежали белые цветы.

Джимми, волнуясь, бросил беглый взгляд на застывшее лицо. Неужели это — розовощекий, похожий на херувима Джерри Уэйд? Это неподвижное, исполненное покоя, мертвое тело? Его передернуло.

Он уже повернулся, чтобы уйти, когда взгляд его скользнул по каминной полке, и Джимми в удивлении остановился. На полке в ряд стояли будильники. Он быстро вышел. Ронни ждал его.

— Как будто спокойно спит… ну и все такое. Не повезло ему, — пробормотал Джимми.

А потом спросил:

— Слушай, Ронни, кто это так выставил будильники, все в ряд?

— Откуда я знаю? Кто-то из слуг, наверно.

— Странно, — сказал Джимми. — Их там семь, а не восемь. Одного нет. Ты заметил?

Ронни пробормотал что-то нечленораздельное.

— Семь вместо восьми, — нахмурился Джимми. — Интересно, почему?

— Безответственность, вот как я это называю, — заявил лорд Катерхем.

Он говорил тихо и грустно и, кажется, был доволен найденным определением.

— Да, полнейшая безответственность. Я часто убеждаюсь, что эти выбившиеся из низов люди совершенно безответственны. Очень может быть, именно поэтому им и удается сколотить такие состояния.

Он выглянул в окно и скорбно поглядел на доставшиеся ему в наследство угодья, во владение которыми он снова вступил сегодня.

Его дочь — леди Эйлин Брент, известная среди друзей и в обществе под прозвищем Юла, рассмеялась.

— Ну ты-то, конечно, никогда не сколотил бы большого состояния, — заметила она безжалостно, — хотя тоже неплохо поживился, заманив сюда этого старика Кута. Какой он, кстати? Представительный?

— Да, из таких внушительных мужчин, — слегка содрогаясь, пояснил лорд Катерхем. — Красное квадратное лицо, седые волосы. Привык командовать, про таких говорят «сильная личность». Ну, словом, представь себе, что получилось бы, если бы вдруг ожил паровой каток.

— Порядком утомительный? — сочувственно спросила Юла.

— Ужасно утомительный. Перегружен всякими наводящими тоску добродетелями вроде умеренности и пунктуальности. Не знаю, кто хуже — сильные личности или серьезные политики. Мне-то всегда больше по душе беззаботные бездельники.

— Беззаботный бездельник не смог бы заплатить тебе цену, которую ты заломил за этот старый мавзолей.