Томас Ханшеу - Человек с тысячью лиц

Однако прошло не две, а все двадцать минут, когда, как обычно двигаясь совершенно беззвучно, инспектор Клик вновь присоединился к суперинтенданту, вынырнув из сада, погруженного в ночную тьму. Вместе они подошли к задней двери особняка Глира и через пару секунд оказались в комнате, где все еще находилось тело, прикрученное струной к стене у камина. В мерцающем свете лампы суперинтенданта Нэкома мертвец выглядел поистине зловеще.

Инспектор Клик подошел к ужасному распятию и, скривившись, еще раз внимательно осмотрел мертвеца, потом сморщил губы. На мгновение лицо его превратилось в маску откровенного презрения.

— Вот такой конец ты нашел, де Морсерф, — протянул он себе под нос. — И что ты теперь думаешь, стоило оно того? Сейчас ты покоишься с миром, как того сам заслуживаешь. Ты сполна заплатил все свои долги и отправился в вечность. Что же касается остального… Господин суперинтендант!

— Да, старина?

— Вчера вечером, ползая тут на коленях и исследуя следы, оставленные экстрактом фиалки, я заметил одну весьма подозрительную доску. Мне кажется, совсем недавно ее поднимали, так как она была прибита новыми гвоздями. Отойдите-ка на секундочку, пока я тут все смерю и посчитаю.

Суперинтендант Нэком отодвинулся в соответствии с указаниями инспектора Клика, в то время как тот снова опустился на колени и начал что-то изучать на полу. Наконец суперинтендант не выдержал и опустился на корточки рядом с инспектором.

— Боже мой, дорогой инспектор, ничто не может скрыться от вашего взора! Я бы никогда не заметил никаких различий. Но я хотел бы спросить вас, что вы сейчас делаете?

— Измеряю, — ответил инспектор Клик, который, казалось, и в самом деле мерил расстояние между телом и тем местом, где находился суперинтендант. — Три фута, один ярд, три ярда… Нет, так не пойдет. Девять футов от тела… неверно. Скорее, девять шагов… Комната слишком маленькая… выходит девять планок паркета. Вздор какой-то. Ничего не понимаю… но не стоит останавливаться! Не станем опускать руки на полпути! Однако если моя теория верна, то тогда выходит, что тело не является исходной точкой. А что, если исходная точка — каминная доска? Попробуем… Девять футов? Не подходит. Все это ведет совершенно в другом направлении. А ну-ка… Эти доски паркета ведут и в ту, и в другую сторону. Так как, без сомнения, двигаться нужно налево, попробуем. Два и четыре получится шесть. Г-м-м-м! Это прямо на том месте, где вы стоите, господин суперинтендант. Посчитаем… Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… девять! Точно девять досок, протянувшихся через всю комнату. Получилось, мой Бог! Три шага от тела приводят меня к доске над камином, и шаги в диаграмме обозначены как «х». А девять досок, протянувшихся через всю комнату, дают мне ключ! Письма, сказала она, письма! Это был первый ключ. Письма, которые могли бы попасть в руки Марго. А так как этот мертвый негодяй некогда был пособником Марго, он мог угрожать тем, что передаст ей письма, если леди Клаверинг не согласится… Вот оно! Он спрятал их там, или можете считать меня величайшим ослом в мире, не способным сложить два и два!

Бормоча все это себе под нос, инспектор быстро двигался по полу комнаты к тому самому месту, где находился суперинтендант Нэком, а потом, отодвинув рукой в сторону своего начальника, быстро вскрыл паркет и отодрал доски в том месте, где только что стоял суперинтендант. Под доской оказалось углубление, в котором лежало что-то завернутое в шелковый носовой платок и перетянутое толстым шнуром. Когда инспектор развязал узлы, пакет развернулся и в руках у полицейского оказались три пачки старых, желтых, обесцвеченных временем писем, завязанных старыми галстуками и потертыми шелковыми шнурками. Все до одного они были адресованы «М. Анатолю де Виллону» и, без сомнения, были написаны женской рукой.

Клик взял одну из пачек, внимательно осмотрел подпись, добавленную в конец письма, а затем передал его суперинтенданту Нэкому.

— Вот и ответ на вопрос, — объявил он. — Бедная, несчастная душа! Клянусь богом, она больше не должна страдать. А ведь он продал ее… продал ее жизнь за эти деньги.

Суперинтендант Нэком не произнес ни слова. Он всего лишь взглянул на подпись на первом письме, судорожно вздохнул и застыл, словно окаменев.

— Пойдемте! — позвал его инспектор Клик, словно в очередной раз собираясь привести в чувство. — Не хочу больше находиться в одной комнате с этим мертвым зверем… Тем, кто портит все, к чему прикасается. Да ей-богу, этот человек и в самом деле был отъявленным негодяем!