Колин Декстер - Панихида по усопшим

Северные двери снова застонали, и она смелее окунула тряпку в мыльную и грязную воду; но почти сразу же ее тело замерло.

– Вы принесли, то…?

– Говорите тише!

– Здесь никого нет.

Вновь пришедший прошел по центральному проходу, и двое мужчин встретились на полпути. Они говорили вполголоса, но несколько обрывков их разговора, которые долетели до ушей Рут, были легко понятны и пугающи.

– Я дал вам уже более чем достаточно, и вы не получите больше ни пенни…

– … слушайте вы, мистер Моррис. Это за то, чтоб я не болтал, вот и все. И я уверен, что вы не хотите, чтобы мой брат… – голос, казалось, сочетал любопытную комбинацию культурности и грубости.

Уродливое слово «шантаж» всплыло на поверхность сознания Рут; но прежде чем она смогла услышать больше, дверь снова отворилась и вошла небольшая группа туристов, один из которых гнусавым голосом выразил восхищение «маленькой милой гупелью».

Половина длинных школьных каникул уже миновала, но августовское солнце грело великолепно. Бренда и Гарри Джозефс уехали в Тенби на неделю; Лоусон только что вернулся из краткого отдыха в Шотландии; Питер Моррис был далеко – в лагере скаутов; а его отец ремонтировал лестницу – наряду с другими делами.

Было 1.30 пополудни, когда, сидя в старом пабе, он решил, что ему не следует больше пить. В конце концов, ему нужно ехать домой. И кроме того он нес дополнительную ответственность за пассажирку.

– Я думаю, мы должны идти, – сказал он.

Кэрол кивнула, и осушила третий бокал безалкогольного коктейля. С самого начала она чувствовала смущение в его присутствии, и все еще не могла поверить, что он говорил с ней, кстати – так естественно! Так непринужденно! Это было совсем не то, что она ожидала. Или на что надеялись. Она, конечно, бывала в пабах и прежде, – несколько раз; но только, чтобы похихикать возле музыкального автомата вместе с другими ребятами из школы. Но это? Все это было страшной ошибкой, так или иначе; и все же это так сильно отличалось…

Автомобиль был припаркован в дальнем конце стоянки позади паба, и Моррис вежливо открыл дверцу для своей пассажирки прежде чем упасть на сиденье водителя и вогнать ключ в замок зажигания.

– Ты никому не скажешь об этом, хорошо?

– Конечно, я не буду болтать.

– Ты не должна вообще ничего…

– Ни одной живой душе, – сказала она.

Ее глаза, с веками, обрамленными зловещими синими тенями, были тусклыми от разочарования. Моррис сделал глубокий вдох:

– Перемести свой ремень безопасности повыше, девочка моя.

Он наклонился, чтобы неловко помочь исправить дело, и ощутил под рукой мягкость ее груди. С, казалось бы, отеческой лаской он взял ее за руку; и когда она повернула к нему голову, он слегка прижался к ней ртом и почувствовал, как ее полные губы мягко амортизируют под его собственными. Он не имел в виду ничего более этого; но не отодвинулся, потому что губы девушки нежно – еще едва заметно! – открылись навстречу его собственным. И он медлил, наслаждаясь долгим чувственным восторгом. Он положил руку на спинку сиденья, все более тесно прижимая ее к себе; а затем кончиком языка попытался войти в ее рот, и сквозь тлеющий дым прорвался пылающий огонь… Жадно его рука дернулась к обнаженному бедру, и ее ноги медленно и призывно раздвинулись.

Они виновато оторвались друг от друга, когда в узкое пространство рядом с ними кто-то загнал автомобиль, и Моррис поехал в Кидлингтон, высадив ее на северной окраине.

– Не хочешь как-нибудь зайти ко мне? – это были его первые слова, сказанные на обратном пути.

– Когда вы имеете в виду?

– Не знаю, – его горло пересохло, – сейчас?

– Отлично.

– Сколько мне тебя ждать?

– Десять минут.

– Тебе лучше войти через заднюю дверь.

– Отлично.

– Я хочу тебя, Кэрол!

– Я хочу вас, сэр. («Сэр»! Боже мой! Что он делает?)

– Приходи так быстро, как только сможешь.

– Я приду, не волнуйтесь.

На кухне он открыл бутылку «Божоле», принес два фужера из гостиной, и еще раз посмотрел на часы. Подождать еще пять минут. Давай, Кэрол!.. Мысленно он уже расстегивал пуговицы на ее белой блузке, а руки скользили по телу, лаская ее грудь… Он глубоко вдохнул, дожидаясь с почти отчаянным нетерпением.

Когда, наконец, послышался робкий стук, он подошел к задней двери, как человек, вновь открывающий для себя врата рая.

– Добрый день, – сказал Лоусон. – Я надеюсь, что не заявился в неудобное время? Скажите, могу ли я пройти и поговорить с вами. Это… э-э… это довольно важно.