Павел Девяшин - Афина Паллада

– Нет, нет! – запротестовал Евгений Николаевич и уселся на предложенную скамеечку, стараясь при этом не отдавить хвост любознательному и одновременно трусливому созданию. Однако неудобство длилось недолго. Сабельные ножны весело чиркнули по полу, и кошка незамедлительно ретировалась.

Барышня произвела на него самое благоприятное впечатление. Высокий, умный лоб, грамотно оттененный замысловатой прической. Новомодное пюсовое платье: юбка в пол, четко выраженная талия, полное отсутствие набивших оскомину рукавов-буфов. Наряд выгодно подчеркивал фигуру, и не был перегружен деталями, в пику уходящему ампиру тридцатых годов.

Велев служанке не мешать, Наталья Петровна осторожно опустилась на старый, но не утративший шарма кривоногий пуф и бросила на посетителя выжидательный взгляд. Выкладывайте, дескать, зачем пожаловали!

Чиновник политической полиции откашлялся и молодцевато отчеканил заученное:

– Жандармского корпуса штаб-ротмистр Данилов, Евгений Николаевич. Разрешите, мадам, принести глубочайшие соболезнования по случаю безвременной кончины вашего супруга. От лица Третьего отделения и государя-императора. И разумеется, от меня лично.

Вдова не дернула ни единым мускулом, застыв, точно изваяние. Видно, еще не привыкла к изъявлениям скорби и своему новому безотрадному статусу.

– В партикулярном качестве!.. – зачем-то добавил молодой человек и снова вздохнул.

– Благодарю вас, штаб-ротмистр, – вежливо и, кажется, без особого трепета ответила девушка, помогая офицеру поскорее проскочить трудное место.

– Мне поручено расследовать убийство… простите… дело вашего мужа. Посему, позвольте задать вам несколько формальных, но, увы, обязательных при сложившихся обстоятельствах вопросов.

– Извольте, сударь. Порядок есть порядок!

Данилов приподнял бровь, изумляясь самообладанию Натальи Петровны, которое невозможно было заподозрить в словоохотливой барышне, выпорхнувшей из соседней комнаты всего минуту назад. Впрочем, что дивиться, некоторые люди, испытывая удары судьбы, не расклеиваются, а наоборот, сжимаются пружиной, черствеют душой. Порой навсегда. Видно, сочувствие обернулось ключиком, запершим чувства женщины на некий незримый замок. Бровь вернулась на место.

Покосившись на записную книжку, в коей начинающий следователь наскоро отметил интересующие его вопросы, Евгений Николаевич спросил о другом:

– Скажите, сударыня, о каких бесстыдниках толковала ваша горничная, отпирая мне дверь?

Карачинская разом утратила хладнокровие и отвела взгляд. Ответила со смущенной улыбкой:

– Не обращайте внимания, господин штаб-ротмистр. Это так… недоразумение. Почти каждую ночь напротив окна моей опочивальни объявляется таинственный наблюдатель. Мужчина.

– Вот как? И кто же он?

– Сама не знаю. Он безмолвно стоит в отдалении, под топольком. Должно быть, полагает себя незаметным. Впрочем, я и правда не сразу обратила внимание. Думала, игра теней.

– Но для чего? Что ему нужно?

– Из романтических видов, – девушка пожала хрупкими плечиками и тотчас запунцовела.

– Вы это наверно знаете? – уточнил Данилов более для полемики, нежели всерьез. Он и сам был убежден, что дело обстоит именно так. Зачем еще мужчине подглядывать за столь молодой и привлекательной особой?

– Наверно. Вчера я не выдержала и отправилась на место, где он обыкновенно торчит. Поглядеть, какая оттуда простирается панорама. Спасают ли от нежелательных взглядов шторы, понимаете? Так вот… на древесном стволе, аккурат напротив глаз, очищена кора и ножиком вырезаны мои инициалы «Н. П.».

– Разумеется, в ореоле сердца?

Хозяйка предпочла сделать вид, будто интересуется складками платья. Молодой человек понял, предположение верно.

– И давно, позвольте узнать, продолжаются эти гляделки?

– Точно не скажу.

– Прошу вас, вспомните. Это может быть очень важно! Когда впервые объявился ваш, с позволения сказать, воздыхатель? До гибели Владимира Михайловича или после ?

– Говорю же, не помню! Кажется, до , – вдова по-детски надула губки. – Сколько в действительности продолжается сие безумство, сказать не могу! И никакой он не воздыхатель!

– Хорошо. Зайдем с противоположной стороны, – задумчиво протянул Данилов, не обратив ни малейшего внимания на демонстрацию обиды. – Скажите, были ли у вашего супруга враги?

– Вы полагаете, что мужа убили нарочно ?

– На войне со всеми поступают именно так, сударыня. Пожалуйста, ответьте на заданный вопрос. Кто мог желать смерти господину поручику?