Колин Декстер - Без вести пропавшая

Он всегда мог найти старые номера в справочной библиотеке. Это может подождать, сказал он себе. И, тем не менее, он не мог ждать. Он опять прочитал письмо родителей блудной дочери. У них теперь была дополнительная радость, с письмом в газете, впридачу. Папа, вероятно, вырежет заметку и будет носить в бумажнике – теперь, когда семейная ячейка снова функционирует. Мы все настолько тщеславны. Заметки, вырезки из газет и тому подобное. У Морса где-то до сих пор хранилась табличка с очками, набитыми им в крикете...

И вдруг его осенило. Все понятно. Четыре или пять недель назад Айнли возобновил дело Тэйлор по собственному желанию и проводил расследование в свое свободное время. Вероятно, репортер побывал в Управлении «Темз-Вэлли» и поговорил с Айнли о девице Тэйлор. Айнли дал ему факты (фантазиями Айнли не страдал!) Но, так или иначе, в результате он снова пересмотрел документы и заметил что-то, что пропустил раньше. Это было так же, как разгадывать кроссворд. Застрял. Оставь его на десять минут. Попробуй еще раз – и эврика! Подобное случалось со всеми. И он повторил себе – Айнли заметил что-то новое. Так и было.

Вследствии этого, решил Морс, если Айнли приложил руку к статье, в которой рассказывалось о Вэлери Тэйлор, как одной из пропавших девочках, то сам Айнли почти наверняка сохранил напечатанную статью – точно так же, как мистер Дж. Ричардсон будет хранить свое собственное напечатанное письмо в своем Киддерминстерском бумажнике.

Он позвонил миссис Айнли.

– Эйлин? – (Правильно на этот раз.) – Это Морс. Посмотрите, у вас случайно не сохранилась та информация из «Санди Таймс» – знаете, эта статья о пропавших без вести девочках?

– Вы имеете в виду ту, в которой они написали о дочери Ричардсонов?

Он был прав!

– Она самая.

– Да, конечно. Он упоминал Ричардсона несколько раз.

– Могу ли я... э-э... я могу подъехать и взглянуть на нее?

– Вы можете получить ее насовсем, отдам с удовольствием. Мне она больше не нужна.

Спустя полчаса, забыв о своем прежнем зароке, Морс сидел с пинтой пива над плоским и скучным стейком и пирогом с грибами. Он прочитал статью до конца с чувством разочарования. Истории шести девочек были описаны – после предварительного социологической аннотации о проблемах подросткового возраста – в паре колонок, посвященных каждой из них. Но центральный акцент был сделан на родителях девушек, сбежавших из дома. «Свет в гостиной оставляем каждую ночь, потому что она может вернуться», сообщила одна измученная мать. Ее было жалко, и это так огорчало.

Были, разумеется, и фотографии. Во-первых, ни одна из фотографий девушек, (по понятным причинам) не была сделана недавно, и две или три (и самой Вэлери в том числе) были менее чем четкими. И, таким образом, впервые главный инспектор Морс посмотрел на лицо Вэлери Тэйлор. Из шестерых она, несомненно, была бы на конкурсе красоты претенденткой на корону – хотя шла вровень с девушкой из Брайтона. Мордашка с пухлыми губками, зовущие глазки, красивые брови (выщипанные, подумал Морс) и длинные темно-каштановые волосы. Только лицо – фигуры не было, чтобы повосхищаться. А потом, над статьей, снимки родителей. Мистер и миссис Тэйлор, оказались ничем не примечательной парой, неловко сидящие на потертом диване: мистер в дешевом галстуке, в рубашке с закатанными рукавами, открывающими большую фиолетовую татуировку на широком правом предплечье; миссис одета в обычное хлопковое платье, украшенное брошью. И на низком столике рядом с ними в центре внимания были фотографии и поздравительные открытки к их восемнадцатой годовщине свадьбы. Это было предсказуемо и корректно, и Морс почувствовал, что небольшая чувствительность, возможно, хорошо соответствовала моменту.

Он заказал еще пинту и сел, чтобы прочитать комментарии к исчезновению Вэлери.

«Два года назад, в месяце июне установился долгий, жаркий период солнечной погоды, и во вторник 10 июня был особенно душный день в районе Кидлингтон в графстве Оксфордшир. В 12.30 дня Вэлери Тэйлор покинула школу «Роджер Бэкон» и пошла домой на Хетфилд-вэй в муниципальный дом, находившийся рядом, не более чем в шести или семи сотнях ярдов от школы. Как и многие из ее друзей Вэлери не любила школьные обеды, и весь предыдущий год возвращалась обедать домой каждый день. В день исчезновения своей дочери Вэлери ее мать, миссис Грейс Тэйлор, приготовила салат с ветчиной, сладкий черносмородинный пирог с заварным кремом, и вместе мать и дочь пообедали за кухонным столом. Дневные занятия начинались снова в 1.45, и Вэлери обычно выходила из дома примерно в 1.25. Также она поступила и 10 июня. Казалось, ничто не предвещало беды, в тот безоблачный день вторника. Вэлери пошла короткой дорогой, повернув в сторону школы, и весело помахав на прощание матери. Больше ее никто никогда не видел.