Патриция Вентворт - Гостиница «Огненное колесо»

– Что ж, мисс Тэвернер, отлично. Мы можем начать, пока остальных нет.

Он взглянул на семейное древо с именами детей и потомков Джеремайи Тэвернера.

– Мистер Джейкоб Тэвернер попросил меня провести небольшую беседу с каждым из вас. Вы потомок…

– Ах, да, моим дедом был Мэттью, второй сын. Самым старшим был Джеремайя, за ним Мэттью, Марк, Мэри, Люк, Джоанна, Джон, Эктс. Мэттью – наш дед, мой и моего брата Джеффри. Он был строителем-подрядчиком и очень преуспел – разбогател и пользовался большим уважением, хоть и был инакомыслящим; я-то, конечно, англиканка. Дед оставил хорошо поставленное дело, но моему отцу не повезло. – Она вздохнула и поправила шарфик. – После его смерти мы оказались в довольно стесненных обстоятельствах, поэтому я с подругой открыла магазин рукоделия в Стритэме. Джеффри был недоволен, но что оставалось делать? На войну меня не призывали, так как у меня всегда было слабое сердце. Конечно, Джеффри очень умен, на государственной службе без этого нельзя.

Открылась дверь, и вошел Джеффри Тэвернер. Через предусмотрительно оставленную щелку в двери Джейкоб Тэвернер рассматривал своего кузена. Похож на сестру и в то же время нет. Оба были русоволосые и худые, обоим за сорок, но сестра выглядела неопрятной и неухоженной, а брата скорее можно было назвать красивым мужчиной. Он был на несколько лет моложе. Она – сутулая, а он – с хорошей осанкой и элегантно одетый. Пока он шел к столу, выражение его лица сменилось с официально-любезного, обращенного к Джону Тейлору, на явно раздраженное, когда взгляд его упал на сестру. Она тут же принялась извиняться:

– Я была уверена, что ты уже здесь. Мне бы и в голову не пришло прийти одной, я очень огорчилась, узнав, что я первая. Конечно, как любезно заметил мистер Тейлор, кто-то должен быть первым, но я бы не стала входить; я ведь задержалась перед самым выходом и подумала, что опоздаю. Мои часы…

Джеффри Тэвернер сурово перебил ее:

– Твои часы вечно идут неправильно.

Он сел и обратился к мистеру Тейлору:

– Я не совсем понимаю, зачем нас попросили прийти сюда. Я ответил на объявление, в котором потомков Джеремайи Тэвернера, умершего в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, просили написать на указанный абонентский ящик. После короткого обмена письмами меня и сестру пригласили сюда. Как я уже сказал, письма я отправлял на абонентский ящик. На полученных ответах не было подписи, и я хочу сразу заявить, что я желаю знать, с кем имею дело.

– Разумеется, мистер Тэвернер. Вы имеете дело со мной.

– И вы представляете интересы…

– Мистера Джейкоба Тэвернера, который является сыном Джеремайи, старшего сына Джеремайи Тэвернера.

Джеффри, казалось, обдумывает эти слова. Через мгновение он сказал:

– Что ж, я здесь. И что же дальше?

Джон Тейлор покрутил карандаш.

– Мой клиент сообщил, что вы подтвердили ваши личности.

– Да, он получил копии наших свидетельств о рождении и копию свидетельства о браке наших родителей.

– Мне поручено уточнить у вас еще кое-какие детали. Насколько я понимаю, вы внук Мэттью Тэвернера, второго сына Джеремайи.

– Совершенно верно.

– Вы его помните?

– Меня уже спрашивали об этом, и я сказал, что помню. Он умер, когда мне было примерно двенадцать лет. Сестра была старше.

– Я отлично его помню, – сказала Милдред Тэвернер. – У него был очень тяжелый характер, пока с ним не случился удар; после этого он стал гораздо более приятным человеком. Он рассказывал нам истории про старую гостиницу и угощал мятными леденцами из жестяной коробки – знаете, такие круглые и полосатые леденцы.

Юный клерк вновь открыл дверь, начал было что-то невнятно бормотать, но был оттеснен в сторону. В комнате вместе с восхитительно-легким ароматом дорогих французских духов появилось нечто яркое. Нечто очень высокое, элегантное, женственное приближалось с рассеянной, но лучезарной улыбкой. Синие глаза с невероятными ресницами остановились на Джоне Тейлоре. Глубокий мелодичный голос произнес:

– Я должна представиться – леди Мэриан Торп-Эннингтон. Никто не разбирает эту фамилию с первого раза, и я совсем не удивлена. Я всегда говорю Фредди, что нужно убрать из нее какую-нибудь часть, но он говорит, что нельзя – а вдруг какие-нибудь родственники, которые могут оставить ему наследство, обидятся и вычеркнут его из завещания. Так что мне приходится все время объяснять и произносить фамилию по буквам. Торп заканчивается на «п», а Эннингтон пишется с двумя «н» в начале.