Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

– На кого карикатуру-то? – спросил кто-то.

– А ты с одного раза догадайся! – огрызнулся Мураш. – Вот чего лезть, когда человек говорит? Возьмешь слово – и трынди на здоровье про карикатуры свои…

Закончить речь ему все-таки не удалось. Дверь распахнулась, и в кафе вбежал Саша Лысый с перекошенным от страха лицом. С трудом переведя дыхание, он объявил:

– Там это… Дмитрия Алексеича убили!

Зоя Ивановна ахнула, Кузьминична перекрестилась, а Мураш залпом выпил водку. Иван Ильич с трудом сдержал вздох облегчения. Вот все и выяснилось.

В незакрытую дверь вместе с холодным воздухом ворвалось бибиканье автомобиля. Все обернулись к окну: у ворот фырчал уазик Шерифа.

– Гляди-ка, в кои-то веки вовремя приехал, – заметил кто-то.

Иван Ильич машинально глянул на часы. К поминкам Назаренко опоздал на полчаса, но на место преступления прибыл с удивительной пунктуальностью.

– Открыть ему, что ли? – нерешительно спросил Толстый Валера.

Все обернулись к той, от кого охранник ожидал указаний. К новой хозяйке базы.

– Откройте.

Она первой поднялась из-за стола. Между бровей нарисовалась тонкая складка, но на ногах Наталья держалась твердо. Валера побежал к воротам, утащив за собой ошалевшего напарника. Народ переглядывался между собой, перешептывался. Что теперь делать? Расходиться? А еды с собой дадут? Больше всех волновалась Кузьминична – покупка участка оказалась под угрозой срыва.

Иван Ильич для себя решил твердо: никуда он отсюда не денется, пока не арестуют убийцу.

Шериф припарковал уазик рядом с хозяйским домом. Следом за ним из машины вылез плюгавенький мужичок с портфелем – типичный провинциальный нотариус. Через окно все видели, как охранники что-то рассказывают, возбужденно размахивая руками. Назаренко отвечал коротко, хмурился, задавал вопросы. Он ненадолго зашел в дом, а, вернувшись, взял у Толстого Валеры спутниковый телефон и с минуту с кем-то разговаривал. Наконец Шериф вернул трубку охраннику и направился к кафе.

– Ни дня спокойно прожить не можете! – обратился он к присутствующим вместо приветствия. – Как ни приеду – то дом сгорел, то труп.

– Не мы ж его, в самом деле, – обиженно возразил Мураш, чья протянутая для пожатия рука осталась без внимания.

– Знаю, что не вы. Мордовороты эти дежурили во дворе с без четверти два, когда явилась первая группа поминающих – никто с тех пор к дому не подходил. Так что под подозрением вы четверо, – Шериф по очереди указал пальцем на Бондарей, Наталью и Ивана Ильича. – Остальные одеваются и идут по домам. Кончились поминки!

Народ зашумел, но послушно двинулся к выходу. Груда верхней одежды таяла, как сугроб по весне.

– Слушайте, – отец Геннадий, уже одетый, тронул Ивана Ильича за плечо и приглушенно спросил: – Это же не просто так? Получается, Василия Петровича действительно убили?

– Наверняка, – кивнул он.

– Спасибо.

Священник взял под руку растерянную Зою Ивановну и они последними вышли из кафе. Остались только Мурашовы. По воинственному виду Кузьминичны было ясно: или ее вынесут отсюда ногами вперед, или она выйдет на своих двоих, но полноправной хозяйкой соседнего участка. Шериф пробурчал что-то, но спорить не стал.

– А нам что теперь делать? – спросила Людмила.

– Ждать. В район я позвонил, эксперт приедет через… когда машину найдет.

«Это часа два, – прикинул Иван Ильич. – Действовать нужно быстро. Как бы переговорить с Назаренко наедине?»

– Перекурить хоть можно? – спросил он.

Шериф оглядел его с ног до головы и, сочтя наименее подозреваемым из прочих, кивнул.

– Идем.

Иван Ильич накинул одиноко лежавшее на столе пальто и направился к выходу. Расчет оказался верным: Назаренко без сигареты в зубах чувствовал себя неуютно, поэтому пошел вместе с ним. В глазах участкового светился азартный огонек: все-таки он был неплохой ищейкой, пусть и обленившейся, заросшей жирком и утратившей хватку.

– Значит, под подозрением четверо… – сказал Иван Ильич, закуривая. – А мордовороты не в счет?

– Они вместе были все время. Вряд ли тут сговор – туповатые ребята, – Шериф зажал в зубах сигарету и покосился на охранников, запирающих ворота.

Иван Ильич кивнул. Саша и Валера с самого начала маячили перед глазами и напрашивались на роль подозреваемых, но их тупость и практически неразрывное существование сводили на нет все подозрения. Да и мотива для убийства деревенского художника у охранников не было, если не считать прямых приказов начальства.