Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

– Так вы не хотели базу продавать?

– Я даже не знала, что Петя надумал. Мы поругались потом ужасно, он ведь всегда со мной советуется, а тут…

Людмила взглянула на тарелки, которые во время разговора крутила в руках, усмехнулась и продолжила расставлять посуду. Теперь она делала это мягче и без шума. Проходя мимо окна, Иван Ильич выглянул: Петр по-прежнему копался в моторе. И ветер ему нипочем!

– С поминками тоже ваша идея?

– Моя. Вернулась с отдыха – муж с температурой, собаки голодные, галерист телефон обрывает… В общем, бардак. Пока все разрулила, девять дней и прошли. Решила, уж сорок точно организую. Сама Покровскому позвонила и договорилась, что здесь проведем. Мы его давно знаем.

– А с женой его вы как будто не очень ладите.

Людмила оглянулась на дверь кухни, но та была плотно закрыта.

– Никогда не уважала таких… золотоискательниц, – она презрительно повела плечами и добавила: – Сейчас их все больше, Наталья еще не худший вариант. По крайней мере, неглупая, хоть и спортсменка.

– Дисциплинированная, – согласился Иван Ильич. – Каждый день бегает. Василий с нею так и познакомился. Вы же знаете, что он ее портрет написал?

– Да, сегодня Петр его выкупить собирается. Это очень важная работа для выставки, последняя… Вообще вся эта история – кошмар какой-то. Никак в голове не укладывается: Вася и самоубийство.

– Я думал, вы не знали его совсем.

– Мало знала, – после паузы кивнула Людмила, – и давно. Он с девушкой с моего курса встречался, еще в городе.

– Да ну?!

– Он не рассказывал? Тут дурацкая история… у них как-то быстро все сложилось – Вася парень решительный. В деревню ее звал, собирался с родителями знакомить… Она тогда распределения в университете ждала – должны были на Курилы отправить. Не хотелось ужасно.

– А Василию еще год оставалось учиться, – добавил Иван Ильич.

– Откуда знаете?

– Так он на предпоследнем курсе и бросил художку свою.

– На предпоследнем… В общем, перед госэкзаменом у нее новый ухажер появился, еще решительнее. Подумай, говорит, хочешь в бараке на островах кисти ему протирать, или во Владивостоке остаться. Жить по-человечески. Квартира есть, прописку сделаем. Я, говорит, все устрою, – Людмила помолчала минуту. – Вот так все и устроилось.

Иван Ильич украдкой взглянул на ее лицо. Хмурое, глаза увлажнились. Однокурсница, значит…

– Стало быть, выставку тоже вы организуете?

– Помогаю чем могу, – кивнула Людмила и машинально протерла ладонью оставшиеся в руках тарелки. – В основном Петя занимается.

– Идея ваша была?

– Можно и так сказать. У нас картин Васиных накопилось прилично, я и не выдержала: надо или продать, или что-то еще придумать.

– Я видел. Удивился еще: думал, он в город кому-то продает.

– Петя и покупал. Он же пару раз в год сюда приезжал. У Васи и пенсии-то не было, как ему жить? А от нас денег ни за что бы не взял – вот и пришлось изворачиваться. Кое-что мы знакомым дарили, но теперь, думаю, это выставке только на пользу пойдет.

– Почему? – не понял Иван Ильич.

Людмила улыбнулась ему как несмышленому школьнику.

– Одно дело – никому не известный художник из деревни, совсем другое – чья картина у самого… – она сделала выразительную паузу, – на стенке висит.

– И правда. Жаль, Василий не знал, что так все сложится.

– Он знал. На новый год позвонил брата поздравить, а к телефону я подошла. Мы и поговорили – первый раз за столько лет. Я как раз накануне со знакомым искусствоведом встречалась, показывала картины, он заинтересовался… ну и не удержалась, рассказала все. Выставку еще тогда запланировали на конец весны.

– Все готово! – из кухни выглянула Наталья.

– Хорошо. У нас, в общем, тоже. Осталось приборы разложить, – добавила Людмила, оглядев кафе.

Тут она приукрасила действительность. Во время беседы работа застопорилась, и на столах вместо заявленных тридцати тарелок стояло максимум пятнадцать. Рядом с каждой белел стакан. Наталья с недоумением поглядела на жалкие результаты их трудов, потом вздохнула и предложила:

– Может быть, я закончу?

– Знаешь, с какой стороны нож, с какой – вилка?

– Догадываюсь. Если даже накосячу, местные вряд ли заметят… вы же им не расскажете? – она едва заметно подмигнула Ивану Ильичу.

Он улыбнулся.

– Не расскажу. А в случае чего вините во всем меня – приперся с утра, заболтал всех.

– Да бросьте, я сама хороша, – возразила Людмила. – Не знаю, что такое нашло…