Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

На четырнадцатый день как будто полегчало. Притихший Иван Ильич прислушался к себе и понял: пора.

– Позови мне отца Геннадия, – попросил он тетку, когда та принесла обеденную порцию бульона.

– Господи! – ахнула Зоя Ивановна. – Неужели так плохо? Я сейчас скорую вызову, пусть только попробуют не приехать!

– Да все нормально. Мне поговорить нужно, по личному делу.

Священник появился незамедлительно. Без рясы, просто в брюках и свитере. Очевидно, он тоже трапезничал: в бороде красовалась одинокая лапшинка, губы блестели от бульона. Тетка третью неделю мучила курятиной весь дом. Иван Ильич почувствовал даже небольшой укол совести.

– Добрый день, отец Геннадий. Вы не служите сегодня разве? – неловко спросил он, окинув глазами мирской наряд священника.

– Вечером только. Вторник же, после обеда дрова рубить пойду, как обычно, – пояснил тот, усаживаясь на пустой стул. – Зоя Ивановна сказала, вы поговорить хотите.

– Попросить, точнее. Неловко даже как-то, но надеюсь на понимание, – Иван Ильич бросил быстрый взгляд на дверь и приподнялся на подушках. – У меня в гараже ящик водки…

Поп вздрогнул.

– Перепрятать, что ли, нужно? – спросил он, понизив голос.

– Да нет. Сюда пол-литра принести. Только тайком, чтобы тетя Зоя не увидела. Вы кагор ящиками закупаете – она не удивится, даже если заметит.

Отец Геннадий густо покраснел и откинулся на жалобно скрипнувшую спинку стула.

– Нехорошее дело. Я надеялся, вы до чего-нибудь полезного додумались, пока болели.

– Конечно, полезное! Я каждый день по пятьдесят грамм принимал. Только вот, – он распахнул дверцу тумбочки рядом с кроватью и продемонстрировал священнику две пустые бутылки, – кончилось мое лекарство.

– С таблетками-то мешать – последнее дело, – упрекнул отец Геннадий.

– Там антибиотиков не было, я проверял.

– Ну, ладно. Ключи от гаража где?

– В комоде связка, верхний ящик, – священник поднялся со стула, а Иван Ильич добавил: – Она в багажнике. Вы извините, что беспокою по такому поводу – просто не знаю, когда встать разрешат.

– Разберемся, – поп положил ключ в карман. – Давайте я еще пустую тару вынесу потихоньку, а то Зоя Ивановна найдет, расстроится.

Одну за другой он сложил бутылки в необъятный карман штанов и вышел, на прощание подмигнув соседу.

– А знаешь… – сказала тетка, забирая поднос после ужина, – у Сергея новая статья вышла.

– У какого Сергея?

– Горобца! Приятеля твоего.

– Ну, на то он и журналист, чтобы статьи писать, – Иван Ильич ответил немного нервно – это приятельство оставило по себе недобрые воспоминания.

– Хорошая статья. Вроде ничего нового по сравнению с предыдущей, но совсем по-другому.

– Газета у тебя есть?

– А как же! – Зоя Ивановна положила на одеяло свежий номер «Плоскодонки». – Только сильно глаза не напрягай, температура поднимется.

Когда тетка вышла, Иван Ильич развернул газету и углубился в чтение. Статья и вправду вышла хорошей, не придерешься. На сей раз журналист ничего не выдумывал, изложил биографию толково, упомянул пару забавных фактов из жизни Василия. О деревне написал хорошо: красивое место, порядочные люди.

О новой базе отдыха, конечно, ни слова. О подозрительных обстоятельствах гибели – тоже. Самое загадочное событие, упомянутое в статье – пожар в доме художника на десятый день после его смерти.

Иван Ильич аккуратно сложил газету и задумался. После двух недель болезни в голове было ясно и пусто. Думай – не хочу.

Священник вечер провел дома, этому Иван Ильич сам свидетель. После ужина он сидел в комнате, а в форточку точно не пролез бы. Да и для чего отцу Геннадию убивать Василия?

Наталья была на базе. Это легко проверить, поэтому ложь маловероятна. Ключи у охраны, покинуть территорию незаметно не представляется возможным. Видимый мотив отсутствует.

Мурашовы обеспечили алиби друг другу. Они сознались в поджоге и имели серьезный мотив – желание заполучить соседний участок, но чтобы так складно врать, нужен интеллект. За предыдущие полвека супруги его не продемонстрировали, да и в последней афере действовали, мягко говоря, неслаженно.

Таким образом, подозреваемых осталось только двое. Зато каких!

Петр. Родной брат. Унаследовал все имущество Василия, организовывал выставку, наверняка собирался нажиться на его картинах. Судя по поспешности продажи базы, дела его идут не слишком хорошо, и вся эта авантюра может стать последним шансом для стареющего предпринимателя снова оказаться на коне. Утверждает, что приехал в деревню лишь на следующее утро, но подтвердить это некому.