Николай Мальцев - Легенда о золотом кирпиче

Тут Андрей набрался храбрости и, рискуя на корню разрушить контакт, осторожно спросил:

– Извините и не сочтите меня ловеласом, но, если информации и правда так много, может быть, мы встретимся вечером? Где-нибудь посидим и все спокойно обсудим…

Светлана Григорьевна посмотрела на него немного растерянно, но с интересом. Помолчала. И, когда Андрей уже начал пугаться, ответила:

– Хорошо. Я сейчас и правда здорово занята. Приходите к пяти, к закрытию музея.

***

На улицу Андрей вышел в самом радужном настроении. Теперь и солнце светило ярче, и воробьи чирикали веселей. Нельзя сказать, что это была любовь с первого взгляда, да в такое он и не верил. Однако девушка из музея его покорила. Конечно, женщины и прежде в жизни Андрея случались, но это – это было что-то особенное…

В ожидании вечера Андрей решил, не теряя времени, зайти еще в церковь.

Казанский храм стоял почти в центре города. Его небесно-синие купола всегда, даже в эпоху гегемонии атеизма, были самым ярким символом города. И приезжих вели в первую очередь любоваться не новыми корпусами завода, не зданием торгового центра, не крытым рынком, а именно храмом. Стоял он в городе больше ста лет, и годы на нем практически не сказались. Когда-то, давным-давно, его хотели все-таки разобрать – был нужен кирпич для строек. Но из затеи этой не вышло ничего ровным счетом: раствор, скрепляющий кирпичи, оказался столь прочен, что выбить из него эти самые кирпичи было попросту невозможно. Они рассыпались в мелкую крошку, но друг от друга отделяться никак не хотели. Так что церковь отдали под склад, лишь слегка расковыряв самый верх колокольни. Впрочем, лет через десять храм возвратили верующим, и с тех пор на него никто уже больше не покушался. Разве что пивзавод, который во времена перестройки поместил знаменитые купола на этикетку своей продукции. Однако отец – настоятель немедленно возмутился, этикетку пришлось изменить, и теперь она стала раритетом не меньшим, чем полукруглая наклейка с бутылочки «жигулевского» советских времен.

На памяти Андрюхи церковь всегда работала. Не раз, проходя мимо ее железной ограды, видел он входящих и выходящих людей – в основном благообразных бабулек в платочках. Но сам внутри не был ни разу. То ли стеснялся, то ли боялся… Скорее боялся. Ни бабушка, ни родители в церковь никогда не ходили, и она казалась каким-то другим, особенным миром, со своими законами и порядком – практически другим измерением. И хотя минули те времена, когда на Пасху у входа в храм дежурил комсомольский патруль, который отлавливал молодежь, но что-то такое в душах все же осталось… Хотя даже о том, что его в детстве все-таки окрестили, Андрей узнал уже в старших классах. И вот теперь наконец он взошел по ступеням, истертым за столетие сотнями тысяч шагов.

Внутри храма был таинственно и красиво. Стены – золото с голубым – взлетали высоко, к самому куполу, откуда лился солнечный свет и смотрел вниз Господь с облаков. Утренняя служба давно уже кончилась, церковь была пустою и гулкой. Стараясь как можно меньше шуметь, Андрей подошел к сидящей за прилавочком с иконами и свечами женщине в черном платочке.

– Здравствуйте, могу я поговорить со священником?

– Конечно, – ласково ответила женщина. – Сейчас позову отца Александра.

Отец Александр оказался не старым еще человеком, крепким, подтянутым, с ухоженной русой бородкой, чуть тронутой сединой. Глаза его были очень внимательны и полны каким-то необычным покоем.

– Здравствуйте, батюшка, – сказал Андрюха и покраснел. Вообще-то он где-то читал, как надо вести себя при встрече со священником, и знал, что поступает как-то не так, но вспомнить, что следует делать, не мог. Впрочем, отцу Александру было, видимо, не впервой встречаться с невеждами.

– Слушаю вас. Чем могу быть полезен?

Когда Андрей начал рассказывать о своих поисках, священник, кажется, удивился и даже вроде хотел его прервать, но не стал. Однако на лице его отразились недоверие и настороженность. Дослушав, он какое-то время молчал.

– Похоже, здесь мне подмоги не будет, – грустно подумал Андрей.

– Скажите, – заговорил наконец отец Александр, – почему вы решили искать этот крест?

– Я и сам толком не знаю, – честно ответил Андрей, – Просто как-то зацепило за душу… Ведь я почти что все детство провел в этом городе, а про монастырь и отца Иоанна практически не слыхал. Знал только, что они были когда-то. Да я в эту церковь-то впервые в жизни зашел! Стыдно, если честно сказать. Это ж не только история, это наша культура, наша душа. Дело даже не в вере в Бога – в вере в человека в себе. Ну сколько можно родства-то не помнить?