Сирил Хейр - Жилец. Смерть играет

— Базфуза? — Она сдвинула брови, пытаясь вспомнить имя.

— Это из «Пиквика», помните?

— Ах да, конечно, «Пиквик». Терпеть не могу Диккенса.

Петигрю был шокирован до глубины души.

— Ненавидите Диккенса?! — воскликнул он. — Ну и ну! Он этого не заслуживает. Я могу понять, когда его не любят, — есть множество людей, которые утверждают, что не любят его, хотя я с трудом этому верю. Но нельзя, невозможно его ненавидеть!

— И все-таки — именно ненавижу! — настаивала мисс Карлесс. — В детстве мне приходилось читать очень много его романов, и я просто не выношу его.

Петигрю вспомнил, что в конце концов она была иностранкой по рождению, и попытался найти для нее извинения:

— Вероятно, вы читали его в переводе. Тогда вполне могу поверить…

— О нет! Моя мать была англичанкой, так что я выросла двуязычной.

— Тогда вы должны снова попытаться перечитать этого замечательного писателя. Очевидно, он был для вас слишком труден, когда вы были ребенком. Воспользуйтесь моим советом и заново перечитайте «Дэвида Копперфилда», и если вы не…

— Как раз это самый ужасный его роман! — прервала она собеседника. — Вся эта глупая болтовня о Доре и Агнес! Только потому, что Диккенс вбил себе в голову, что женился не на той из двух сестер. И наделал из этого столько шума! В наше время он просто развелся бы и женился на другой сестре. Викторианцы так глупо относились к подобным вещам.

— Собственно говоря… — начал было Петигрю, но в этот момент их разговор, который длился намного дольше, чем принято на коктейлях, был прерван.

— Дорогая моя мисс Карлесс! — Миссис Бассет решительно втиснулась между ними и взяла дело под свой контроль. — Это восхитительно! Мы все так ждем завтра Мендельсона в вашем исполнении. Добрый вечер, мистер Петигрю… и миссис Петигрю, — обратилась она уже к Элеонор, которая вместе с мистером Сефтоном и с полудюжиной других гостей были втянуты в кружок, который миссис Бассет постоянно ухитрялась сколотить вокруг себя, где бы ни появлялась. Как вы прекрасно выглядите, дорогая! Я совершенно забыла, какого прелестного цвета это ваше платье! Оно так вам идет!

Прежде чем Элеонор сумела оправиться от ловкого укола, миссис Бассет стремительно отбыла, унося в вихревом потоке, образовавшемся вокруг ее гренадерской фигуры, беспомощную мисс Карлесс и остальных своих приближенных. Петигрю поднял голову и поймал смеющийся взгляд Вентри.

— Пойдем еще выпьем, старина, — сочувственно произнес тот. — И угостим твою женушку. Похоже, она в этом нуждается. Замечательные создания эти женщины, правда? Кстати, — продолжал он, опустошив свой бокал, — мне показалось, что вы произвели впечатление на Люси. Как вам это удалось?

— Мы беседовали о Диккенсе, — довольно сдержанно сказал Петигрю.

Тема разговора Вентри не казалась ему привлекательной. Он огляделся в поисках Элеонор, чтобы уйти, но ее прижала в угол миссис Роберте, и Петигрю не нашел предлога оставить Вентри.

— О Диккенсе? Пожалуй, это единственный предлог для знакомства с дамой, который не приходил мне в голову, а в свое время я изобрел их довольно много. Тем не менее, если вы питаете в этом смысле большие надежды, вам не стоит забывать о ее муже. В нем жутко сочетаются подозрительность и злобность. — Он с прищуром вгляделся в даль сквозь дым сигареты. — Кстати, что-то Диксоны запаздывают. Забавная будет встреча!

— Но ведь вы их пригласили? — Хотя Петигрю страстно хотелось ускользнуть, этот тучный человек странным образом притягивал его. Он начал подумывать, что недооценивает своего собеседника. Возможно, тот не был просто чревоугодником, каким казался. В его больших голубых глазах сверкало злорадство, намекавшее на нечто большее, чем то, что виднелось на поверхности.

— Пригласил их? — говорил Вентри. — Да, конечно, а почему бы нет? Они вполне благоразумные люди, по крайней мере двое из них. А что касается Николы, она должна быть довольна жизнью. Полагаю, вы читали в газетах, что родилась девочка?

— Девочка? — в полном недоумении переспросил Петигрю.

— Это ребенок вдовы, родившийся спустя две недели после гибели своего отца. Наверняка миссис Бассет говорила вам об этом, ведь теперь она больше ни о чем говорить не может. Так что теперь Диксоны записаны в пэры. Какая игра, подумать только, какая интрига!

В следующий момент он с широко распахнутыми объятиями приветствовал даму с золотистыми волосами, которая оказалась женой молодого кларнетиста Кларксона, и Петигрю ретировался.