Агата Кристи: Вилла «Белый конь» [litres]

Кто-то хитроумно планировал налеты, а сам в операциях не участвовал. Это человек улизнул с огромными деньгами. Хоть у нас и были подозрения насчет личности главаря, доказать мы ничего не смогли. Он был слишком умен, особенно в финансовых хитростях. И у него хватило здравого смысла никогда больше не испытывать удачу. Больше я ничего не скажу. Он был умным плутом, но не убийцей. Не загубил ни одной жизни.

Мои мысли вернулись к Захарии Осборну.

– Вы всегда подозревали Осборна? – спросил я. – С самого начала?

– Ну, он сам привлекал к себе внимание, – сказал Лежен. – Я же сказал: если б он просто сидел сложа руки у себя в аптеке и ничего не предпринимал, нам бы и в голову не пришло, что почтенный фармацевт мистер Захария Осборн имеет какое-то отношение к данному делу. Но вот что забавно – сидеть сложа руки убийцы просто не способны. Таковы уж они – у них всё в порядке, они в полной безопасности. Но не могут они на том успокоиться. Понятия не имею почему.

– Стремление к смерти, – предположил я. – Вариация мотива Тирзы Грей.

– Чем скорее вы выкинете из головы мисс Тирзу Грей и все, что она вам наговорила, тем будет лучше! – сурово сказал Лежен. И задумчиво добавил: – Нет, полагаю, тут виновато одиночество. Ты понимаешь, какой ты умный парень, но тебе не с кем об этом поговорить.

– Вы не сказали, когда начали его подозревать.

– Ну, он с самого начала принялся завираться. Мы просили связаться с нами тех, кто видел отца Гормана тем вечером. Мистер Осборн связался с нами, и его показания были явной ложью. Он видел человека, который шел за отцом Горманом, и описал внешность этого человека. Но не мог он видеть его через улицу в туманный вечер! Профиль, орлиный нос – еще туда-сюда, но не кадык. Это было уже чересчур. Конечно, ложь могла оказаться довольно невинной – мистеру Осборну просто захотелось поважничать. Таких людей пруд пруди. Но именно этим он и привлек к себе мое внимание. Я сосредоточился на мистере Осборне – и он действительно оказался довольно любопытной личностью. С самого начала стал рассказывать о себе – крайне опрометчивый поступок. Набросал портрет человека, который всегда хотел стать более важной персоной, чем был. Его не удовлетворила доля в старомодном отцовском бизнесе, и он отправился искать счастья на театральных подмостках, но, очевидно, потерпел крах. Скорее всего, не сумел вписаться в постановку пьесы. Никто не смеет повелевать ему, как он должен играть роль! Наверное, он вполне искренне рассказывал мне о своих амбициях стать свидетелем в суде над убийцей и успешно опознать того, кто купил в его аптеке яд. Я бы сказал, он долго тешил себя этой мыслью. Конечно, нам неизвестно, когда именно его осенило, что он может стать настоящим крупным преступником, таким умным, что его никогда не удастся притянуть к суду. Но все это лишь догадки. Вернемся к фактам: Осборн дал интересное описание человека, которого видел в тот вечер. Он явно описал того, кого и впрямь видел, – реально существующую личность. Понимаете, крайне трудно описать выдуманного человека. Глаза, нос, подбородок, осанка и все остальное – вот попытайтесь сами, и поймаете себя на том, что бессознательно говорите о том, кого где-то заприметили: в трамвае, поезде или омнибусе. Осборн описал мужчину с необычной внешностью. Вероятно, однажды он заметил Винаблза в машине в Борнмуте, и внешний вид того произвел на него впечатление. А видя человека через окно машины, нельзя понять, что перед тобой калека.

Инспектор Лежен сделал паузу и продолжал:

– Еще одна причина, по которой я продолжал интересоваться Осборном, это та, что он – фармацевт. Мне подумалось, что список может быть связан с торговлей наркотиками. Когда такой вариант отпал, я мог бы совершенно позабыть о мистере Осборне, если б сам мистер Осборн упорно не лез в первый ряд. Ему захотелось узнать, как тут у нас дела, и он написал мне, что видел упомянутого человека на церковном празднике в Мач-Диппинг. Он все еще не знал, что мистер Винаблз парализован, а когда выяснил это, ему не хватило здравого смысла заткнуться. Таково уж его тщеславие. Типичное тщеславие преступника. Он ни на минуту не собирался признаться, что ошибается. Как последний дурак, уперся рогом и принялся сочинять всевозможные нелепые теории. Я нанес очень интересный визит в его бунгало в Борнмуте. Одно только имя его резиденции могло все выдать. «Эверест» – вот как он его назвал. И повесил в прихожей фотографию горы Эверест.