Рекс Стаут - Три двери смерти

К этому времени полиция сняла показания и с других обитателей имения. Тут все оказалось гораздо проще. Гас Требл провел вечер со своей девушкой в Бедфорд-Хиллсе. Они засиделись допоздна и расстались, только когда Гасу настало время идти к трем часам ночи в оранжерею. Нил и Вера Имбри поднялись в свою комнату ближе к десяти, полчаса слушали радио, а потом легли спать. Джозеф Дж. Питкэрн сразу после обеда уехал на собрание Ассоциации налогоплательщиков Северного Уэстчестера, проводившееся в чьем-то доме в Норт-Салеме. Вернулся он незадолго до полуночи и немедленно улегся спать. Доналд, пообедав с отцом и Дини Лауэр, поднялся к себе и сел писать. Когда у него поинтересовались, что именно, он ответил – роман. При этом показать рукопись его не попросили. Сибил обедала наверху, с матерью, которая уже научилась вставать и немного ходить, но при этом все еще не могла спускаться на первый этаж в столовую. Покончив с едой, Сибил пару часов читала матери, потом помогла ей приготовиться ко сну, после чего отправилась в свою комнату, где и провела всю ночь.

Никто из опрошенных не видел Дини после обеда. Но почему же сиделка не заглянула вечером к своей пациентке? Когда полицейские озвучили этот вопрос, все в один голос ответили, что Сибил всегда сама укладывала мать в постель. Затем полиция еще раз опросила обитателей имения: кто знал о морфине, который принимала миссис Имбри, и о том, где она держала лекарство? И вновь последовал единодушный ответ: об этом знали абсолютно все. Таким образом, свидетели косвенно признали, что любой из них теоретически мог угостить Дини бокалом пива с морфином, после чего оттащить потерявшую сознание девушку в оранжерею и затолкать ее в нишу. Однако обстоятельство это никого особенно не встревожило, за исключением Веры Имбри. Она выставила себя дурой, заявив, что не знала о планах Энди устроить ночью в оранжерее дезинфекцию, но потом взяла свои слова назад, когда остальные сказали, что всех, как обычно, заблаговременно об этом предупредили. Полицейские не стали цепляться к миссис Имбри, да и я на их месте поступил бы так же.

Показания свидетелей о событиях следующего утра тоже ни в коей мере не противоречили друг другу. Домочадцы встали поздно и завтракали по отдельности. Например, Сибил – наверху, с матерью. Отсутствие Дини не показалось им странным, и ее хватились только после девяти утра. В результате в гостиной собрался народ, а мистер Питкэрн принялся стучать в дверь, ведущую в оранжерею, и на все лады выкрикивать имя Энди.

Словом, ни к чему не придерешься и не подкопаешься. Абсолютно все указывало на одного-единственного человека – на Энди.

– Кто-то из домочадцев врет, – упрямо заявил Вулф.

– Кто именно и в чем? – тут же заинтересовались представители закона.

– Откуда мне знать? – Он был крайне раздражен. – Выясняйте! Это ваша работа!

– Сами выясняйте! – ощерился лейтенант Нунан.

Вулф и без того порядком испортил ему настроение своими вопросами. В частности, Вулфу хотелось узнать, почему Энди, решившись на убийство, при всем изобилии вариантов выбрал именно тот способ и то место, которые неизбежно указывали на него. Ответ полицейских был предсказуем и очевиден: Энди так поступил, поскольку знал, что ни один присяжный не поверит, будто подсудимый был способен совершить такую сказочную глупость. Впрочем, своим вопросом Вулф попал в яблочко. Полагаю, окружного прокурора тоже мучили сомнения на этот счет. Должен признать, даже с моей точки зрения, на все вопросы Вулфа, чисто теоретически, можно было найти вполне внятные ответы. Однако главный аргумент, на котором основывались все его сомнения, был совершенно особым. По его собственному признанию, прочие доводы лишь ставили вину Красицки под сомнение, и только этот, основной, доказывал невиновность Энди. И полицейские, и Вулф сходились в одном: преступник, когда заталкивал бесчувственную Дини Лауэр в нишу, перевернул стоявший там горшок с редким растением. Совершенно немыслимо, чтобы это мог сделать Энди Красицки, который никуда не торопился. Он либо непременно переставил бы горшок в другое, безопасное место, либо, по неосторожности сломав ветку, немедленно принял бы какие-то меры. Опытный садовник, каковым, несомненно, являлся Красицки, тут же поднял бы опрокинутый горшок и спас сломанную ветку, причем сделал бы это не задумываясь, просто автоматически, тем более что в тот момент Энди ничто не мешало. Между прочим, он сделал это в куда более непростых обстоятельствах, все еще находясь в состоянии шока, сразу после того, как обнаружил труп любимой девушки.