Герман Макнили - Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд) [litres]

– Если эта… будет дальше поддерживать меня, то я буду играть в бридж в своей каюте сам с собой.

Слово, которым он назвал госпожу Делмортон, было абсолютно непечатным.

– Согласен, – поддержал его Стэнтон Блэйк спокойно, и собравшиеся прослезились от умиления. Блэйк и Джефферсон согласились друг с другом!

Я отошел к бару с казначеем: такой момент должно было отметить. И только после стакана и торжественных двух минут молчания я спросил его о женщине.

Оказалось, что она опытная морская путешественница и завсегдатай курительных салонов.

– Кто или каков господин Делмортон, я не знаю… – протянул казначей. – Я даже не знаю, существует ли он. Но он, должно быть, был довольно богатым джентльменом.

– Изумительный жемчуг, тот, что она носит, – заметил я для поддержания разговора.

– Да, дорогая цацка. Но, безусловно, ее самая изумительная драгоценность – вещь, которую вы не видели. Она не наденет ее раньше маскарада. Могу поспорить. Она любит блеснуть!

– Что это за вещица?

– Что-то типа диадемы. Алмазы и изумруды. Лично я думаю, что это ужасающе вульгарно, но стоимость должна быть огромной. Я храню ее в сейфе, пока хозяйка ее не затребует. И я исследовал на днях эту вещицу. На самом деле я показал ее одному пассажиру, который, казалось, был чем-то вроде эксперта. Он оценил безделушку в сорок тысяч фунтов. Госпожа Делмортон покажет ее вам, если попросите ее. Она обожает выставлять напоказ свои вещи.

Но я не побеспокоил госпожу Делмортон: я продолжал избегать ее как чумы. Драма и кипение страстей были для меня интереснее ограненных камушков.

А человеческая драма продолжала разыгрываться таким образом, что страшно стало уже всем. Я даже заметил шкипера, который, войдя в курительную однажды ночью, уставился тревожно на пару закадычных врагов, поскольку воздух на борту пропах убийством, как я уже говорил. И кое-что случилось в маскарадную ночь. Но случилось не столько с двумя задирами, сколько с бриллиантовой диадемой госпожи Делмортон.

Как и предсказывал казначей, она надела эту дорогую штучку на бал-маскарад. Она была облачена в восточный костюм, и я должен признать, что она выглядела великолепно. И пресловутая диадема дополняла ее образ последним штрихом. Именно ради великолепных драгоценностей, на самом деле, я преодолел свою неприязнь к леди и попросил, чтобы она позволила мне исследовать их. Сорок тысяч они, несомненно, стоили, возможно и больше. Берил Лэнгтон была со мной в тот момент, и она застонала от зависти. Дюжина или больше больших безупречных алмазов, то же самое количество великолепных изумрудов и огромное количество меньших камней в старомодной оправе. Варварски пышной оправе: вероятно, когда-то эта штука принадлежала какому-нибудь восточному властелину. Но красивой эту вещь я не назвал бы, хотя и не сказал ни слова об этом. Смотрелось украшение вульгарно, если его не носить с неким необычным костюмом, таким, какой госпожа Делмортон надела тем вечером.

Берил Лэнгтон согласилась со мной.

– Если бы это принадлежало мне, – сказала она своего рода восторженным шепотом, – я сделала бы из этого кучу разных штучек. Брошки, кольца и даже браслет из камней поменьше!

Тут Берил рассмеялась.

– И думаю, что, когда я пошла к казначею сегодня, чтобы забрать мое бедное и скромное ожерелье из жемчуга, она забирала эту громадину!

И не имеет значения та глупость, что я сказал в ответ. Три розовых джина перед ужином могут быть весьма коварны… Мы просто обеспокоены экстраординарным случаем в курительной, который произошел после ужина той ночью. И даже сейчас, два года спустя, я помню все в малейших деталях. Во всяком случае, я не забыл ничего важного…

Было около десяти часов, когда я вошел, и, взглянув на карточный стол, я обнаружил проблему. Блэйк и Джефферсон были партнерами, и усмешка на лице Блэйка была ужасна. Госпожа Делмортон и дамочка, которая все время хихикала, были там и приблизительно полдюжины человек еще.

Когда я вошел, раунд был закончен, и Блэйк склонился над столом.

– Почему, ради бога, господин Джефферсон, – брюзжал он, – вы не учитесь играть? Или мне за вас думать?

Джефферсон грозно приподнялся.

– Спокойнее, господа, – вклинился Мургэтройд, который также играл. – Здесь присутствуют леди!

– Вот что, господин Блэйк! Прямо сейчас сыграем в покер на обезьяну! – мрачно процедил Джефферсон.

– Обезьяну? – Блэйк казался немного озадаченным.

– Боишься реальной игры? – глумился Джефферсон.