Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

Хозяин стремительно повернулся к проводнику.

— Убирайся отсюда! За своей долей придешь позже! — рявкнул он, после чего угрюмо обратился к Ма Жуну: — Проходи, незнакомец.

Тошнотворный запах подгорелого бараньего жира висел в комнате. Было невыносимо жарко. В центре земляного пола стояла большая железная жаровня с тлеющими углями. С полдюжины человек сидели вокруг нее на низких скамеечках. Трое мужчин были голыми по пояс и жарили кусочки баранины, нанизанные на медные шампуры; отблески бумажного фонаря падали на их потные лица. На сидевших с ними женщинах были юбки в оборках из красного и зеленого муслина и короткие безрукавки. Волосы у них были заплетены в тугие косички, перевитые красными шерстяными нитями. Безрукавки были распахнуты, открывая голые груди.

Привратник окинул Ма Жуна подозрительным взглядом.

— Пятьдесят монет за обед и женщину, но платить вперед! — сказал он.

Ма Жун что-то пробормотал и начал шарить у себя в рукаве. Он достал связку монет и старательно развязал узел. Потом медленно отсчитал пятьдесят монет.

Хозяин протянул руку, но Ма Жун ухватил его за запястье, прежде чем тот успел сгрести деньги с грязного прилавка.

— А к еде ты выпивку не подаешь? — спросил он.

Когда Ма Жун сжал его руку еще сильнее, тот проворчал:

— Нет!

Ма Жун отпустил его и грубо оттолкнул. Он начал сгребать деньги со словами:

— Ничего не поделаешь! Кроме тебя есть и другие места!

Хозяин жадно смотрел на исчезающую горсть медяков.

— Хорошо! — согласился он. — Ты можешь получить кувшин вина.

— Это уже лучше! — сказал Ма Жун.

Он обернулся и, собираясь присоединиться к компании, сидевшей вокруг жаровни, стащил вначале правый, потом левый рукав своего платья и завязал пустые рукава вокруг пояса. Затем опустился на свободную скамейку.

Остальные задумчиво рассматривали его покрытый шрамами торс.

Ма Жун достал с жаровни шампур с кусочками бараньего мяса. В последние годы он привык к более приличной пище, и от прогорклого запаха его начало мутить. Но все же он оторвал зубами кусок и проглотил его.

Один из троих уйгуров был сильно пьян. Он обхватил за талию сидевшую рядом с ним девушку и начал раскачиваться из стороны в сторону, тихо мурлыкая какую-то странную мелодию. По голове и плечам у него струился пот.

Двое других были трезвыми, выглядели они худощавыми, но Ма Жун знал, что нельзя недооценивать их невыразительные, но крепкие мышцы. Уйгуры лопотали на родном языке.

Хозяин поставил на пол рядом с Ма Жуном глиняный кувшин с вином. Одна из девушек встала и подошла к стойке. Она взяла с полки трехструнный сетар и, прислонившись к стене, начала петь, аккомпанируя себе. Голос у нее был хрипловатый, но мелодия оказалась довольно приятной. Ма Жун заметил, что широкие муслиновые юбки девушек были настолько тонкими, что просвечивали.

Из задней двери появилась четвертая девушка, черты ее лица тоже были грубыми, но не лишены привлекательности. Она была босой, и на ней была только юбка из полинявшего шелка. Ее обнаженный торс был безупречным, хотя грудь и руки запачканы сажей. Видимо, она помогала на кухне.

Слабая улыбка появилась на ее круглом лице, когда она присела рядом с Ма Жуном. Он поднес кувшин к губам и сделал глоток обжигающего напитка, потом сплюнул в огонь и спросил:

— Как тебя зовут, красавица?

Девушка улыбнулась и покачала головой. Она не понимала по-китайски.

Тот из двоих, что был повыше, загоготал:

— А как зовут тебя, чужеземец?

— Меня зовут Юн Бао, — ответил Ма Жун. — А тебя?

— Меня зовут Охотник, — сказал сидевший напротив. — Ау твоей девушки прозвище Тульби. Что привело тебя сюда?

Ма Жун бросил на него выразительный взгляд и опустил руку на бедро сидящей рядом с ним девушки.

— Для этого не было нужды проделывать столь долгий путь, — сказал Охотник с ухмылкой.

Ма Жун сердито заворчал и поднялся. Девушка пыталась его удержать, но он сердито ее отпихнул, обошел вокруг жаровни и дернул

Охотника за руку. Развернув его к себе лицом, он рявкнул:

— Какое у тебя право меня допрашивать, грязная песья башка?

Охотник посмотрел на остальных. Второй уйгур сосредоточился на куске жареного сала, хозяин стоял, прислонившись к стойке, и ковырял в зубах. Не было никаких признаков, что они придут ему на помощь. Охотник буркнул: