Найо Марш - Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры [сборник - 26, 27]

— Это парни из «Юдоли». Или же моя команда.

— Взгляните на пихту.

— Болтается как ненормальная, а что? Ветрище. Ломает ветви охапками. Сдувает снег. Сущее бедствие этот ветрище. Жуткое дело.

— Да нет же, я не о том, там что-то застряло. Какие-то сверкающие лохмотья.

— Этой бурей туда что угодно могло занести.

— Э, нет! Оно с подветренной стороны… Впрочем, возможно, вы и правы. Пойдемте лучше вниз. После вас, Джек, прошу, проходите… Я немного задержусь. Запру дверь. Кстати, надо захватить для собак один башмак Маулта. Хотя шансов почти никаких!

— Давайте возьмем тот, на меховой подкладке, из нижней гардеробной.

Аллейн секунду поколебался, потом согласился:

— Ладно. Давайте его.

— Тогда увидимся внизу.

— Отлично.

Рэйберн ушел. Лондонский детектив зашторил окно, постоял пару мгновений в темной комнате и уже собирался было ее покинуть, когда дверь в ванную снова отворилась и оттуда на ковер упало пятно отраженного света. Аллейн застыл на месте. Какой-то голос, еле слышный и неузнаваемый в ночи, безо всякого выражения выдохнул: «Ах», — и дверь закрылась, на сей раз окончательно.

Он подождал еще. Теперь кто-то открыл кран, и текущая вода заглушила все прочие звуки.

Тогда он запер дверь в ванную со своей стороны, вышел через другую дверь в коридор, запер и ее, сунул в карман оба ключа, резко повернулся налево и… застал Трой, стоявшую перед собственной спальней. Проскользнув туда следом, Аллейн увидел, что жена устало смотрит в пылающий камин.

— Ты шмыгаешь по коридорам, как Белый Кролик из «Алисы», — заметил он. — Ну, дорогая? Оставь подозрительность. Для нее нет оснований, любовь моя. Давай играть, будто нас здесь нет. Мы же ничего не можем сейчас изменить. Надо просто забыть…

— Да.

— Ревновать — ужасно глупо. И смехотворно.

— Сейчас лопну от смеха.

— Трой…

— Хорошо. Конечно. Как говорится, никогда не буду ждать тебя заранее, когда придешь — тогда придешь.

— И поверь, это будет…

Тут Трой предостерегающе подняла руку.

— Что? — одними губами прошелестел он и вопросительно указал на встроенный в стену платяной шкаф.

— Через него слышно Форрестеров, — шепнула она. — Особенно если залезть внутрь, а они при этом свою дверцу оставят открытой. У нас задняя стенка шкафа общая. То есть, конечно, я не думаю, что тебе захочется… И что они ее оставили. Но можно…

Детектив решительно направился к громоздкому предмету мебели и сунул голову внутрь. До него тут же донеслись два голоса, переговаривавшиеся вполне спокойным, мирным образом. Бас полковника звучал близко. Голос миссис Форрестер доносился издали — наверное, она еще в ванной, подумал Аллейн. Тут послышалось дребезжание вешалки на перекладине в смежном шкафу, и старый Форрестер прогудел, казалось, над самым его ухом:

— … чертовски трудно заменить… — И спустя еще пару секунд: — Ладно. Согласен. Не действуй мне на нервы!

Последовало молчание, Аллейн вернулся к Трой.

— В ночь перед Рождеством, — сказала она, — сразу после полуночи, я вешала туда платье. А они вроде как ссорились.

— Да?

— Ну, расслышала я мало. Только одну фразу полковника. Он сказал: «Нет, дорогая, решено — окончательно и бесповоротно. Если ты этого не сделаешь, это сделаю я». Прозвучало так… не похоже на него. Потом она изо всех сил хлопнула дверью — наверное, дверью ванной — и направилась к кровати, огрызаясь на ходу. С тем, видно, и заснула. Так увлекательно. Я еле заставила себя вспомнить о приличиях и отодрать ухо от стенки.

— Действительно любопытно, — проговорил Аллейн, чуть подумал и вдруг добавил: — Мне надо срочно по делу.

Но не успел он пересечь комнату, как послышался дикий крик миссис Форрестер.

Полковник Форрестер лежал лицом вниз на небольшом возвышении полового покрытия — прямо под окном. Фигура его в этом положении выглядела какой-то скукоженной, жалкой и незначительной. Жена в спальном халате стояла рядом на коленях и как раз пыталась привести мужа в сидячее положение, когда вошли Трой и Аллейн. Последний бросился на помощь старой леди.

— Он ведь что-то принимает? Какие лекарства? — спросила художница.

— Вон те таблетки. На тумбочке.

Полковника удалось чуть приподнять, и он безвольно откинулся на грудь миссис Форрестер. Глаза его были широко открыты, в них застыл испуг. Голова медленно «кивала» вперед и назад в такт дыханию. Жидкая, сплетенная на ночь косица старой леди странно вздрагивала на его шее.