Джеймс Чейз - Финт простака

– Вряд ли я сумею. – И она быстро зашагала по коридору к комнате Вестал.

Я прошел в бар, заказал двойной виски и медленно выпил. Рука у меня дрожала. Я удивился, что бармен не слышит, как колотится у меня сердце. Ни одна женщина не возбуждала во мне таких чувств. Инстинктивно я знал, что Ева будет меня ждать в девять. Она придет. Все шло как положено. Этот вечер станет началом нашей общей судьбы. Я предчувствовал это.

Чуть позже я подошел к комнате Вестал. В дверях меня встретила ее горничная.

– Миссис Винтерс спит, – сообщила она. – Просила, чтоб не беспокоили.

– Оставляю ее на вас. Если спросит про меня, скажите, что уехал прогуляться.

Без десяти девять я вышел из отеля и направился по набережной, мимо Понте де Паглия, мимо Дворца дожей на площадь Святого Марка.

Площадь бурлила народом. Прогуливались пары, разглядывая яркие сверкающие витрины, сидели за столиками, слушая оркестрики, игравшие у многих кафе. Я встал у огромных дверей Святого Марка. На фоне пурпурного неба – четкий силуэт четверки бронзовых коней, часовыми охранявших крышу базилики. Я стоял среди толпы и беспокойно вертел головой, высматривая Еву. Ее нигде не было видно, но я ждал, уверенный, что девушка придет.

Бронзовые гиганты на Часовой башне отбивали девять, когда я почувствовал прикосновение к моей руке. Я быстро оглянулся, сердце у меня екнуло. Девушка в белом вечернем платье, державшемся на бриллиантовой бретельке, стояла рядом; темноволосая красавица, синие глаза которой сияли, точно за ними полыхал пожар.

– Ева! Я даже не узнал тебя!

Я смотрел на нее во все глаза. Новая прическа, темные волосы рамкой обрамляют бледное личико, спускаясь почти до плеч, подвитые внутрь.

– Нас ждет гондола, – сказала она и, взяв меня за руку, повела через толпу к причалу.

Я спустился с ней к гондоле с кабиной. Гондольер приподнял шляпу и поклонился, когда мы скользнули в темноту маленькой кабины. Занавески были опущены. Мы вдруг очутились в мягко скользящем, темном маленьком мирке на двоих. На полу валялись пышные подушки, и Ева прилегла, опершись на локти, глядя на меня. Я опустился возле на колени.

– Этого момента я ждал с тех пор, как увидел тебя в море. Долгое ожидание.

– Не надо ничего говорить, – хрипло ответила она. – Пожалуйста, не надо.

Вдалеке часы на башне отбили полчаса. Гондола, плывя к Лидо, мягко ныряла на волнах.

– Половина десятого. – Ева приподняла голову. – Времени у нас осталось немного. – Она отодвинула занавеску и что-то крикнула на итальянском гондольеру. – Надо возвращаться.

– Но у нас еще целая ночь, – возразил я, притягивая ее к себе. – Нам не надо так быстро возвращаться. Зачем?

– Надо. Ты можешь еще погулять, если желаешь, но мне пора. Я знаю ее лучше твоего. Когда она проснется, то спросит меня, и я должна быть рядом. А дольше часа она теперь не проспит.

– Но я хочу поговорить с тобой. Мне так много хочется узнать о тебе…

Она подняла голову и посмотрела на меня:

– У меня нет времени для разговоров. Может, и никогда не будет. У нас только минутка для любви наспех. Ты ведь не хочешь, чтобы она узнала? Верно?

Я вспомнил про семьдесят миллионов.

– Нет.

– Я тоже. Послушай, Чад, если не будешь слушаться меня, то все кончено раз и навсегда. Я не намерена терять службу из-за любовной интрижки. Понятно?

– Но это не интрижка! Я по тебе с ума схожу!

Она тронула мое лицо тоненькими прохладными пальчиками.

– Да. Я тоже. Но рисковать не хочу. Предоставь все мне, я найду случай. Понимаешь?

– Но сегодня случай нашел я, – резко возразил я. – Как только у нее разболелась голова, я тут же помчался к тебе. Встречу нашу устроил я.

– Ты? – Ева тихонько рассмеялась. – А кто ей головную боль устроил, Чад? Если б не боль, никаких встреч не было бы.

– Ты про что? – Я уставился на Еву, у меня по спине поползли мурашки.

– Про то. У нее не первый раз разбаливается голова. Когда мне становится совсем уж невмоготу, я даю ей таблетку.

– Ты уверена, что это безвредно? Мне это совсем не нравится.

– Ну конечно же. Лекарство мне дал мой приятель, врач. Таблетка ее не убьет, если ты про это.

– Именно про это, Ева. С лекарствами играть опасно.

– Ты больше не хочешь встреч?

Я смотрел в блестящие голубые глаза. Чем-то это решительное целеустремленное лицо пугало меня.

– Ты, наверное, ненавидишь ее, Ева.

– Больше всего на свете, – тихо призналась она. – Даже больше, чем ты.

– Но что она тебе такого сделала?