Джеймс Чейз - Уходя, не оглядывайся [litres]

– Это ваш единственный телефон? – и постучал по аппарату, висевшему на стене.

– Да, – ответил я, держа руки внизу. Я очень следил за собой, чтобы не делать резких движений.

Он снял с телефона трубку и выдернул шнур вместе с клеммами. Его змеиные глазки следили за мной.

– Приготовь цыплят. Сол, проследи за ним.

Я вошел на кухню вместе с Солом, тяжело дышавшим мне прямо в затылок.

– В чем дело? – спросил я, разогревая цыплят.

– Не суетись, парень, – ответил Сол, присаживаясь на край стола. Его рука играла рукояткой револьвера. – Не задавай лишних вопросов.

Наступило молчание, потом он спросил:

– Тебе здесь нравится, парень? Тебе не кажется, что здесь одиноко?

– Я привык, – ответил я, чувствуя, что губы меня плохо слушаются, а сердце вот-вот выскочит из груди.

– Ты женат?

– Нет.

– А как же ты здесь без женщин?

– Да так…

Вошел человек в белом галстуке, держа в руках тарелку с сэндвичами, которая стояла в закусочной.

– Угощайся, Сол, – есть можно. – Он говорил с набитым едой ртом. – Присмотри за пареньком и развлеки его, а я пойду прогуляюсь.

Сол выбрал два сэндвича и начал есть. Человек в белом галстуке вышел.

– Эдди – смышленый парень. С ним надо обращаться бережно. Он, правда, скор на руку, но, если его не волновать, он вполне разумный.

Я ничего не ответил, да и говорить было нечего: я напряженно думал. Вывести из игры толстого мексиканца казалось делом несложным. Если бы мне это удалось, то можно было бы заняться и Эдди, но справиться с ними двумя было нереально.

Сол спросил:

– Сколько у вас денег в этой дыре?

– Немного. Сегодня отвезли выручку в банк.

– Да? Жаль. Нам нужны бабки, и даже очень. – Он взял еще два сэндвича и начал запихивать их в рот. – Мы решили, что в такой дыре наверняка полно запрятанных денег.

– В кассе есть около ста долларов.

– Лучше, если денег окажется намного больше, а то ты можешь оказаться со свернутой шеей.

Я поставил две тарелки на стол. Дыхание мое участилось: если убирать с дороги этого жирного борова, то лучшего момента не найти. Я взял сковородку с цыплятами и кипящим жиром.

– Есть еще деньги на колонке, – сказал я и пошел к столу. – Может, долларов пятьдесят, но не больше.

Он подвинул свое тучное тело и встал, наблюдая за тем, как я подношу сковородку к тарелкам.

– Нужно поискать еще, парень. Эд не любит, когда выходит не так, как он хочет.

Быстрым движением кисти я швырнул содержимое сковородки ему в лицо. Он закричал и отпрянул назад. Его рука судорожно потянулась к револьверу, и в это время я ударил его сковородкой по лицу. Он отшатнулся, а я, прыгнув вперед, со всей силы нанес ему удар в челюсть. Он упал, и его глаза закатились.

У меня был его револьвер.

Когда я выпрямлялся, скрипнула дверь закусочной. Я метнулся к стене и выключил свет. Я не переоценивал Эдди – это был профессиональный убийца. Но во всяком случае, у меня был револьвер.

– Сол?.. – позвал человек в белом галстуке тревожным шепотом.

Я сделал два бесшумных шага в сторону задней двери. Стрелок я был никакой, но ощущение тяжести сорок пятого калибра было хоть и непривычным, зато внушало уверенность. Свет в закусочной тоже погас. Я услышал скрип половицы.

– Ты здесь, Сол?

Я взялся за ручку двери и тихо открыл ее. На улице шансов у меня будет больше, решил я.

Сол вдруг зашевелился и застонал. Голова у него, видно, была из бетона. Я рассчитывал, что он очнется еще не скоро и я успею разобраться с Эдди, но выходило, что мне надо поторопиться, если я не хочу оказаться один против двоих.

Дверь была открыта. Лишь за два дня до этого я смазал петли, и они не скрипели. Я почувствовал дуновение жаркого ветра и, пятясь, стал выходить, направив револьвер на дверь из кухни в закусочную. Вдруг прогремел выстрел, и горячая пуля просвистела так близко, что обожгла мне щеку. Я скатился со ступенек и скорчился в темноте. Для пристрелки этот выстрел был слишком хорош.

Я лежал, прислушиваясь, но слышал лишь громкие удары своего сердца. Я бросил быстрый взгляд на дорогу, но на ней не было никаких машин. Я был один. Чтобы выбраться из этой заварушки живым, рассчитывать приходилось только на свои силы.

Около колонки большой участок местности был залит лунным светом. Вокруг закусочной и мастерской было темно, дом тоже стоял в темноте, но, чтобы добраться до него, нужно было пересечь освещенный участок. Двигаясь шаг за шагом и прижимаясь к стене закусочной, я огибал ее сзади. Вдруг из темноты раздался мягкий голос: