Кэй Стрэхен - Следы

— Одно лишь осознание того, что вы в беде и не даете мне шанса вам помочь — если я могу помочь — и есть самая большая для меня проблема, беспокойство и все подобное.

— Ну, раз так, то конечно, Нил. Послушай. Что тебе известно об этой новомодной ерунде в психологии?

— Ни черта. И чем меньше знаю, тем лучше. Крис постоянно мне это толкает: сознательное, подсознательное, комплексы, сны. Сны, пожалуйста. Все это гниль от начала и до конца!

— Да? Ну, думаю, ты прав. Мне тоже кажется, что здесь попахивает мошенничеством. Но мне было интересно вот что: Могло ли беспокойство вкупе с виноватой совестью высосать все лучшее из человека моего возраста? Именно так я себя ощущаю, мой мальчик. Господи, такое чувство, что если я не смогу освободиться от тяжести этого вселенского беспокойства, просто для себя расставить все по своим местам и наконец-то вылезти из-под этого пресса, мне кажется, этот гнет рано или поздно сведет меня в могилу. Я не могу спать. Не могу есть. Даже хорошая сигара не вызывает во мне никаких эмоций. Я думал, что может быть хоть поездка куда-то далеко сможет меня поправить. Но стало только хуже. Только что, Нил, ты сказал, что я не могу просить у тебя одолжения спасти мою жизнь. Но на самом деле это именно то, что я делаю. Послушай. Я прошу у тебя это одолжение в надежде на то, что после этого смогу снова начать жить. Я бы не стал просить тебя, Нил, если бы мог попросить об этом хоть у кого-то еще на белом свете…

— Не стали бы? Ну, раз вы так говорите, значит я этого заслуживаю.

— Нет, нет. Ты меня неправильно понял. Я бы впереди всех попросил бы помощи у тебя в любом деле — кроме этого. Это самая болезненная вещь в твоей жизни, мой мальчик. Как же чертовски сложно донести это до тебя.

— Должно быть то, что вы хотите сказать, как-то связано с… 1900 годом.

— Примерно так, Нил. Я убил Дика.

— Это чертова ложь! И вы это знаете!

— Полегче, мой мальчик. Мне жаль. Я знал, что не стоит изливать тебе душу. Оставим это. Просто забудь. Позвонишь в колокольчик? Я бы выпил воды. Время так катастрофически быстро идет…

— Послушайте, доктор Джо. Я…

— Все в порядке, мой мальчик. Я знал, что лучше тебе не говорить, но…

— Ради Бога, откуда только у вас в голове появилась эта сумасшедшая идея? Вас не было здесь на ранчо. Вы были в Портленде, за двести с лишним миль отсюда.

— Так я говорил. Мне пришлось сказать. Нил, выслушай меня, если можешь, перед тем, как бросаться. Это не было хладнокровным убийством. Это было — я сделал это для Дика. Я так поступил, потому что он заклинал и молил мня об этом. Я сделал это, потому что он угрожал, и он бы выполнил свою угрозу: если бы я не сделал это для него, сделал бы кто-то другой.

Нил сказал:

— Кувшин воды, пожалуйста, — двум ногам в белых штанах, и они исчезли.

— Видишь ли, мой мальчик, болезнь твоего отца была раком. Мы оба это знали. Я обещал никому не рассказывать. Ему и жить оставалось не больше трех месяцев. Три месяца медленной агонии. Он их не боялся. Нет. Он боялся потерять К‑2 для своей семьи, детей и их детей. Он бы не беспокоился об этом так сильно, если бы мог жить и видеть вас всех у себя перед глазами. Но жить ему оставалось совсем мало. И там были старые люди и его сестра, и трое его детей, и мальчик-инвалид, которые могли остаться одни, и которым не за что было ухватиться. Он уступил Крису с продажей ранчо не из-за какой-то там гордыни — на моей памяти не было ни одного Квилтера, в котом присутствовала бы хоть толика этого чувства, — а потому что знал, что не сможет еще полгода ему препятствовать. Крис был хорошим парнем и с каждым днем становится все лучше и лучше. Но тогда любой, даже наполовину вменяемый человек понимал, что рано или поздно Крис сдастся. Дик знал, но ему нужно было знать точно. Ты прав, погода здесь…

Нил сказал:

— Хорошо, Джи Синг. Спасибо. Можешь идти.

— Да, как я уже сказал, Дику нужно было знать точно, и он узнал: если у Криса не получится продать в октябре, он продаст в декабре.

Итак, Нил, твой отец — это сын твоего деда. Он вырос на философии твоего деда. Шиллер, как тебе известно, и его практический пантеизм; его вера в жертву одного ради многих (кажется мне, что как раз тогда твой дед работал над новым переводом Шиллера). И Юм с его убеждением, что ни одно полезное действие не может быть преступлением. Дик всей душой верил в эти принципы. Его случайная смерть была бы очень полезной — чертовски полезной. Она бы принесла его родным деньги на содержание К‑2 и толчок, давший бы возможность хорошо жить не только им, но и будущим поколениям. Если бы Крис продал К‑2 в 1900-м, он продал бы намного больше, чем просто ранчо. Некоторые в то время так говорили. Дик ненавидел мысли о том, что его старики будут жить в нищете; его сердце разрывалось при мысли о том, что ты можешь стать фермером; что Грегу и Джуди придется уехать из Колорадо; что блестящий ум Люси выветрится школой.