Анатолий Тихомиров - Тайна скифской чаши [СИ]

— Я наслышан о твоих несчастиях, Анахарсис. И всё же я надеялся, что ещё увижу тебя. Боги подарили мне радость встречи. Ты прости обезумевших людей, они, как малые дети, сами не ведают, что творят. Им нужен был виновный, и они его нашли. Поверь, пройдёт время, и афиняне вновь с радостью будут встречать тебя.

— Я не в обиде на Афины, — успокаивая Солона, сказал Анахарсис. — Очень многому я научился в этом городе. Многое понял. Здесь я познал любовь и нашёл новых друзей. Ты один из них.

Растроганный Солон хотел что-то сказать, но вдалеке послышался нарастающий вой толпы, над крышами домов замерцало зарево от факелов.

— Друг мой, время не терпит, — заволновался философ. — Возьми мою колесницу. Благодаря Богам выглянула луна — ты быстро доедешь до Пирейской гавани. А там ты всегда найдёшь корабль, уплывающий в Ольвию, что рядом с твоей родиной.

Рабы открыли ворота и колесница, запряжённая четвёркой великолепных лошадей, выехала на дорогу. Чёрный раб эфиоп управлял этим быстроногим экипажем.

— Нам не нужен возница, — с непререкаемой твёрдостью сказала Елена. — Я сама отвезу Анахарсиса в гавань. Себе я доверяю больше, а к вечеру колесница будет стоять у тебя в усадьбе, Солон.

Анахарсис по очереди обнял друзей. Каждый хотел сказать что-то важное на прощание, но крики приближающейся толпы торопили их. Они ещё раз крепко обнялись, в тайне надеясь на будущую встречу. Раб эфиоп сошёл с колесницы, и Елена заняла его место. Взявшись за вожжи, она ждала Анахарсиса.

— Гелийане! (Будьте здоровы) — попрощался по греческому обычаю Анахарсис.

— Гелийане! — ответили ему друзья.

Анахарсис вскочил в колесницу, Елена тронула вожжи и вывела коней на дорогу. Анахарсис не выдержал и оглянулся, стараясь запомнить лица друзей.

— Пошли! Вперёд! — закричала Елена и щёлкнула кнутом.

Колесница стремительно понеслась по мощёной дороге.

Рассвело. Над Пирейской гаванью небо было чистое и глубокое, как будто и не гневались сегодня Боги, бросая с вершины Олимпа молнии и град. Ласковые голубые воды Понта Эвксинского казались гладкими, как зеркало, до самого горизонта. Елена и Анахарсис стояли у трапа большой триеры, которая держала путь в Ольвию с товарами для степных народов. В трюмах корабля хранились амфоры с вином, оружие и украшения из драгоценных металлов для знати. Елена и Анахарсис смотрели в глаза друг другу и молчали. Все слова были сказаны. Они ещё были рядом, но уже далеко. Под свежим ветром едва трепетали паруса триеры, в ожидании команды отплытия гребцы опустили вёсла в воду…

И вдруг Елена сказала:

— Ты говорил, милый, что познал в Афинах любовь и нашёл друзей, но ты не узнал, что такое быть отцом. Когда ты вернёшься, у тебя будет такая возможность.

— Что? — не понял сразу Анахарсис.

— Дай мне твою руку. Положи вот сюда, под сердце. Скоро тут будет биться второе, маленькое сердце. Сердце твоего ребёнка.

Анахарсис подхватил на руки Елену. Слёзы радости и печали выступили на его глазах.

— Спасибо тебе, любовь моя! Я вернусь! Я обязательно вернусь! — с верой в их счастливое будущее, несколько раз повторил он.

Елена сняла с шеи гемму на золотой цепочке и положила ему в ладонь. На гемме в профиль была изображена девушка, удивительно похожая на Елену. Анахарсис в последний раз прижал к себе любимую, расцеловал её глаза, руки и побежал по трапу на корабль.

— Хайре! — крикнула ему в след Елена.

— Хайре! — ответил он ей с борта корабля.

Хайре — радуйся. Даже если не повезло — радуйся. Даже если печаль на сердце — радуйся.

Слёзы бежали по лицу Елены, но она улыбалась. Такой и запомнилась она Анахарсису.

Ровно в 9.00 в офис частного сыскного бюро, вошёл молодой человек спортивного телосложения, который вчера в кафе, несомненно, заинтриговал Антыхина. Назначая ему встречу, Антыхин предчувствовал, что получит важную информацию, и не ошибся. Едва только здоровяк сел в предложенное ему кресло, как сразу озадачил признанием:

— Простите, Владимир Олегович, это я вас во дворе магазина ударил… Простите.

— Н - да, — от удивления Антыхин даже хохотнул. — Впервые в жизни у меня такое. В меня стреляли, машиной сбивали, по телефону угрожали, но чтобы после этого извиняться приходили…

— Простите, — ещё раз повторил молодой человек, опуская голову. — Ей Богу, думал вор.

— Чем же вы меня? — машинально коснувшись затылка, поморщился Антыхин.