Агата Кристи: Стимфалийские птицы

Поколебавшись минуту, Гарольд подошел к ней и мягко окликнул:

— Миссис Клейтон, Элси!

Она сильно вздрогнула и подняла на него глаза. Уоринг сел рядом с ней и сказал с неподдельным сочувствием:

— Я могу для вас что-нибудь сделать? Хоть что-нибудь?

Она покачала головой:

— Нет-нет, вы очень добры. Но мне никто ничем не может помочь.

— Это связано… с вашим мужем? — очень почтительно спросил Гарольд.

Она кивнула. Потом вытерла глаза и достала пудреницу, стараясь справиться с собой, и ответила дрожащим голосом:

— Я не хотела волновать маму. Она так расстраивается, когда видит меня несчастной. Поэтому я пришла сюда, чтобы хорошенько выплакаться. Это глупо, я понимаю. Слезы не помогут. Но… иногда просто чувствуешь, что жизнь совершенно невыносима.

— Мне ужасно жаль, — сказал Гарольд.

Она с благодарностью взглянула на него. Потом поспешно сказала:

— Конечно, я сама виновата. Я вышла замуж за Филипа по собственной воле. И все сложилось плохо. Мне некого винить, кроме себя.

— С вашей стороны очень мужественно так говорить.

Элси покачала головой:

— Нет, у меня нет мужества. Я совсем не храбрая. Я ужасная трусиха. Вот в чем отчасти беда с Филипом. Я его ужасно боюсь, просто ужасно, когда он впадает в ярость.

— Вам следует уйти от него! — с чувством произнес Гарольд.

— Я не осмелюсь. Он… он мне не позволит.

— Чепуха! Как насчет развода?

Элси медленно покачала головой:

— У меня нет оснований. — Она расправила плечи. — Нет, я должна терпеть дальше. Я провожу много времени с мамой, знаете ли. Филип не возражает. Особенно когда мы уезжаем куда-нибудь в мало посещаемые места, вроде этого. — И Элси прибавила, заливаясь краской: — Понимаете, отчасти беда в том, что он безумно ревнив. Если я хотя бы заговорю с другим мужчиной, он устраивает ужасные сцены.

Негодование Гарольда росло. Он много раз слышал, как женщины жалуются на ревность мужей, и хотя проявлял сочувствие к первым, но втайне считал, что у вторых есть все основания на это. Однако Элси Клейтон не принадлежала к таким женщинам. Она никогда не бросила на него ни одного игривого взгляда.

Элси слегка задрожала и отодвинулась от него. Потом взглянула на небо.

— Солнце зашло за тучу. Довольно холодно. Лучше нам вернуться в отель. Наверное, уже время ланча.

Гарольд и Элси встали и повернули к отелю. Через минуту они догнали какую-то фигуру, шагающую в том же направлении, — и узнали ее по развевающемуся за спиной плащу. Это была одна из сестер-полячек.

Они прошли мимо нее. Гарольд слегка поклонился. Она не ответила, но ее глаза минуту рассматривали их обоих, и было в этом взгляде нечто оценивающее, отчего Уоринга вдруг бросило в жар. Он спросил себя, не видела ли эта женщина, как он сидел рядом с Элси на стволе дерева. Если видела, она, наверное, подумала… Ну, у нее был такой вид, будто она подумала… Волна негодования окатила его. Какие грязные мысли бывают у женщин!

Странно, что солнце скрылось и что они оба вздрогнули, вероятно, именно в тот момент, когда эта женщина смотрела на них.

Почему-то Гарольд почувствовал себя неловко.

В тот вечер Уоринг ушел в свой номер вскоре после десяти часов. Прибыла почта из Англии, и он получил много писем, некоторые из которых требовали немедленного ответа.

Гарольд переоделся в пижаму и халат и сел за письменный стол, чтобы заняться корреспонденцией. Он написал три письма и как раз приступил к четвертому, когда дверь внезапно распахнулась и в комнату вошла, шатаясь, Элси Клейтон.

Уоринг испуганно вскочил. Элси захлопнула за собой дверь и теперь стояла, вцепившись в комод. Она хватала ртом воздух, ее лицо было белым как мел. Женщина выглядела смертельно напуганной.

Задыхаясь, она произнесла:

— Это мой муж! Он неожиданно приехал. Я… я думаю, он меня убьет. Он безумен, совершенно безумен. Я пришла к вам. Не позволяйте ему меня найти.

Она сделала пару шагов вперед, качаясь так, что чуть не упала. Гарольд протянул руку, чтобы поддержать ее.

В этот момент дверь резко распахнулась и в дверях появился мужчина. Он был среднего роста, с густыми бровями и прилизанными черными волосами; в руке его был тяжелый гаечный ключ. Мужчина заговорил громким, высоким голосом, трясясь от ярости; он почти кричал:

— Значит, та полячка была права! Ты путаешься с этим парнем!

— Нет-нет, Филип! — воскликнула Элси. — Это неправда… Ты ошибаешься.

Гарольд быстро заслонил собой женщину, а Филип надвигался на них обоих, крича: